Сухум. Вид с подъездной дороги. Личное фото
Так сложилось, что, будучи в Абхазии в период признания её независимости по работе, я познакомился и подружился с одним замечательным человеком значительно старше меня по возрасту, впоследствии ставшим мне родным и духовно. Мы с ним с нашего первого знакомства нашли общий язык и разговаривали на равных, по крайней мере я так думаю. Причём, если учесть, что он по национальности грузин, а я осетин, то в наше время такой дружеский тандем может вызывать у многих горе-патриотов некоторое недоумение… Как-то раз, прогуливаясь вдоль знаменитой сухумской набережной, мой собеседник грустно заметил, что люди, гуляющие здесь, уже не те, пропал тот дух Сухума, что был ранее, включая советский период. На что я ответил:
– Это, наверное, у Вас возрастное. Все с возрастом относятся к более молодому поколению скептически, считая его циничным, неприспособленным к жизни и менее человечным и гуманным.
– Вы не правы, – заметил он.
К слову сказать, будучи старше меня на тридцать лет, он всегда говорил мне только «Вы» и обращался по имени-отчеству, впрочем, как и ко всем остальным, у него было только такое обращение.
– Я не в претензии к нынешнему поколению, – продолжил он. – И тоже был молодым, и слышал упрёки от более старших, что мы другие, не такие, как они. Я веду речь о той ауре, которая царила в воздухе Сухума, когда каждый вечер на набережную выходил практически весь город и все друг друга знали, а при встрече здоровались или раскланивались как добрые друзья. И тогда никого не волновало, сколько у тебя денег, какую должность ты занимаешь, а главное, какой ты национальности.
Тогда от него я впервые и услышал теорию об исчезнувших микроцивилизациях после распада СССР.
– Они своими неумными действиями, – глядя далеко вдаль, в сторону моря, произнёс он, – погубили несколько цивилизаций.
– Каких? – недоумённо спросил я.
– Как каких, мою сухумскую, затем бакинскую и, наконец, одесскую. И это только те, которые на слуху у всех, а сколько мест, где люди разных национальностей жили вместе одной семьёй и одним общим домом было стёрто с карты, той, огромной страны. Ведь люди, жившие в этих городах, были единым целым народом, были единой нацией с единым языком и традициями. И назывались они сухумчане, бакинцы и одесситы. Скажите, где они сейчас? Да, некоторые люди остались доживать свой век, но большинство или были вынуждены уехать, или умерли, причём раньше времени, не выдержав всего того, что творилось в 90-е годы, да и творится сейчас.
Я слегка был шокирован услышанным, ноги стали чуть ватными, а тело по какой-то причине отказывалось двигаться дальше. С такой болью всё это было произнесено, как будто каждое слово его иглами врезалось в мой мозг. «А ведь он тысячу раз прав», – подумал я и вспомнил следующие события. Я в Одессе был один раз, и то проездом в школьном возрасте, поэтому про одесскую цивилизацию сказать ничего не могу. Зато, будучи уже в довольно зрелом возрасте, был в Баку. Первый раз вспоминать не хочется – это был январь 1990 года, когда меня и ряд офицеров перекинули из Таджикистана для наведения порядка, и я видел город в огне и ненависть друг к другу людей, живших десятилетиями одной семьёй. Тогда я и несколько офицеров со мной покинули этот город и не стали принимать участие в этой трагедии, вернувшись обратно и вскоре уволившись из рядов ВС СССР. Это была не функция армии, разбираться со своим народом, на это есть и были силы правопорядка, которын тоже бросили на подавление своих же сограждан. Но речь не об этом. Спустя много лет по приглашению своего друга по военному училищу я прилетел в Баку, столицу уже независимого Азербайджана. Поздно вечером, гуляя по бакинской набережной, мы зашли в одно из многочисленных кафе. Было, несмотря на позднюю пору, довольно многолюдно, а некоторые и вовсе гуляли с малышами. Разместившись за столиком и сделав заказ, мы с Расимом – а так звали моего друга – присоединились к остальным для просмотра матча чемпионата Европы по футболу 2012 года. Играли сборная России и сборная Греции решающий матч за выход из группы. И самое смешное: хозяин кафе был греком и, соответственно, узнав, что я из России, попросил его не бить и ничего не громить, если греки выиграют. Естественно, в шутку. Немного погодя в кафе зашли несколько ребят лет двадцати пяти тридцати, разместились за соседним столиком и начали громко на азербайджанском языке обсуждать что-то, может, матч, а может, девушек. Не суть…
