«Достоевский и Кафка умерли в съёмных квартирах.
Они были уверены, что знают этот мир лучше нас.
Возможно в их жизни не хватало маленькой женщины.
Маленькие женщины знают, как этого избежать»
У К. не было выбора. Одно единственное место в конце потёртого автобуса было свободным. К. хотел сесть на ступеньку у входной двери возле водителя, но тот категорически повёл взглядом и махнул головой назад.
К. неуклюже сжал свой старый портфель и под пристальные взгляды местных жителей пошёл по салону обычного рейсового автобуса. Маленькая женщина понимающе встала и пропустила К. к месту у окна. Она села рядом почти неслышно.
Было что-то нелогичное в её бесшумном присутствии, что—то невозмутимое и безразличное таилось в каждом её движении. К. бросил беглый трусливый взгляд на молодую женщину в лёгком цветном платье с открытыми руками и нервно отвернулся.
Пыльное большое окно выпустило его испуганный взгляд на простор майского поля, усыпанного незатейливыми пятнами диких цветов. Автобус с рёвом тяжело тронулся с остановки посреди цветущего луга и поехал по пыльной дороге.
К. по—дурацки сжимал свой портфель у себя на коленях, что вызвало настороженный взгляд маленькой женщины—соседки. Его пальцы побелели от напряжения. К. всегда чувствовал себя неловко среди чуждого ему мира простого человека, всё в этой простоте казалось ему нелогичным, трудно исполнимым и безрадостным. Он так запутался в своей жизни со своими, подобными этим, умозаключениями, что находился на уровне инстинктов.
Сложный он был человек, скорее, совсем потерянный. Машины у него не было, как и семьи, поэтому ехать в далёкую деревню приходилось таким незатейливым способом.
Его приятель попросил написать статью о достопримечательностях древнего храма, который находился теперь уже совсем рядом. К. хотел быстро попасть к руинам храма, всё там рассмотреть, поговорить в краеведческом музее, что—то запомнить, что-то записать и сразу назад. Не было в его душе места огородам, дачам, рыбалкам и всяким другим напастям, которыми тешат себя непоседливые люди. Историков он не любил особенно, считая их лгунами и фантазёрами, которые только и извиняются перед человечеством за свои неточные выводы. Люди и сегодня не знают, что находится в километре под водой, зато историки знают про брачные игры динозавров в мелких деталях плюс-минус миллион лет.
У К. было много претензий к учёному человечеству, только у человечества не было претензий к К., что неизбежно накладывало определённый отпечаток на их товарно-денежные отношения.
Если взглянуть на К. со стороны, то так он и выглядел, как и думал. Маленькая женщина оценила это сразу. Никогда у неё не было такого мужчины, которого можно было бы утешить, как малое дитя. Она уже знала, что К., какой бы он не был, всё равно первым заговорит с ней, а там – как карта ляжет.
Все маленькие женщины так думают. Все маленькие женщины выучили наизусть одну сюжетную линию будущего счастья. Звучат эти слова впечатляюще и беззащитно, их смысл пленяет разум и сводит с ума, лишает бдительности и завораживает своей монументальностью, которая соткана из пустоты и чужой программы имя которой – размножение. Миллионы лет с шорами на глазах работает механизм на обоих полюсах полов под вывеской «Думаю, потом делаю – это для женщин. Делаю, потом думаю – это для мужчин».
К. даже не понял, как его язык повернулся что-то спросить про останки древнего храма у маленькой женщины-соседки. Автобус ждал недолго этого вопроса и облегчённо выдохнул, когда маленькая женщина улыбнулась и согласилась всё показать такому незадачливому путешественнику, который запутался в девственности собственного несовершенства. Маленькая женщина уже фантазировала дальнейший путь за двоих. Она знала слабые места этого неуклюжего путешествия и сильные места своего заговора.
