Шестнадцать лет назад
К двадцати трём годам Лазарь научился никогда не показывать свой страх.
Он с самого детства был трусом, и ужас вызывало буквально всё: начиная от необходимости одному идти в школу, заканчивая насекомыми и одиночеством. Особенно он боялся боли – и как раз боли в его жизни было невероятно много.
Отец ушёл из семьи, когда Лазарю исполнилось пять. С того самого дня мать как будто подменили, и Лазарь начал бояться ещё и её. Он никогда не знал, за что в очередной раз получит наказание, со временем привык сжиматься или прятаться. Молчать, тихо ходить, готовить себе еду из того, что нашлось в холодильнике, или есть сырое. В школе тоже было страшно, но хотя бы не больно.
Лазарь быстро учился новому. Он считал, что ему повезло: он умел запоминать всё сказанное с первого раза. Наверное, потому что страшно было просить повторить или обратиться за помощью.
В четырнадцать Лазарь начал расти – в прямом смысле вытягиваться вверх, оставаясь долгое время тощим, и ко всем придиркам матери добавились ещё претензии, что ему необходимо покупать новую одежду.
Мать невероятно дорожила общественным мнением: Лазарь должен был выглядеть прилично. А синяки… Какие мальчишки не ставят синяки, когда гуляют?
Гулять, правда, Лазарь боялся. Шёл из школы к дому, заходил в квартиру и наслаждался несколькими часами тишины, вздрагивая от любого шороха. Противоречие убивало, но он не мог не признавать, что без матери ему дома спокойно.
Но страшно.
Лазарь впервые постарался побороть свой страх в шестнадцать. Когда успешно сдал в школе все экзамены (он выпил столько успокоительных, что потом проспал сутки) и подал документы в университет в другом городе.
Колени подгибались, едва Лазарь вспоминал, что его могут принять, и придётся уезжать в другой город, в другой мир, заводить новые знакомства, искать жильё, работать…
Но оставаться дома с матерью он больше не мог и не хотел. Ненависть к этой женщине разливалась острейшим ядом по венам, и Лазарь, ростом почти догнавший два метра, боялся, что убьёт её, если она снова поднимет на него руку.
Садиться в тюрьму из-за этого он боялся ещё больше.
Он сумел поступить, набрав самый высокий балл. Получил стипендию, место в общежитии и выдохнул. Одиночество ему больше не грозило – в их комнате всегда кто-то был, и это была не его мать. Соседи – шумные, активные, яркие – заставили Лазаря прятать даже сам факт, что он чего-то боится. Учёба отвлекла от мыслей о прошлом, привычные, как давно сросшийся перелом, страхи были с Лазарем постоянно, но в итоге он сумел научить себя не обращать на них внимания.
Самыми яркими страхами остались два: высота и темнота. По-отдельности их Лазарь не боялся, потому что, когда он видел землю, он был спокоен. Когда земля терялась в темноте, а он знал, что она должна быть там, на уровне трёх-шести метров, Лазаря накрывала мощная волна паники. Парализующая волна, которая мешала дышать.
Он старался не подходить к окнам, не выходил на балкон – даже когда звали покурить с друзьями, уж тем более, не забирался на крышу.
Окончание университета, выбор места работы, работа и первые отношения. Девушка ему нравилась, он планировал когда-нибудь жениться на ней, но не срослось: Снежка оказалась ветреной, и в её планы свадьба не входила. Потом было ещё несколько попыток, после чего Лазарь оставил себе мимолётные интрижки, не привязываясь ни к кому – в этом случае не так неприятно терять.
Первое повышение на работе, потом ещё одно – Лазарь привык отдавать работе всего себя, – и в двадцать три года он занял место заместителя начальника своего отдела. Большого отдела, на тридцать человек.
Старая знакомая организовала вечеринку в честь этого события. Она же вытащила Лазаря на балкон – пошептаться. На горизонте угасало солнце, внизу Лазарь различал далёкий асфальт (двадцать третий этаж – не шутки!) и потому был совершенно спокоен.
