Слишком много спонтанного алкоголя. Слишком много дорогой, но уже такой неинтересной, абсолютной бессмысленной пищи. Накопилось слишком много любимой музыки, свободного времени, бессонных ночей и глупых чувств в сердце. Каждый день, с самого его начала, начинает быть похожим на предыдущий и не важно, проведешь ли ты его на этом континенте, на каком-то другом или в самолете между ними двумя. Менять декорации становится значительно проще, чем задумываться над тем, что скрывается за ними.
Сначала я хотел пить только по выходным. Хотя, наверное, правильно было бы сказать, что сначала я не хотел пить вообще. Помню, когда мне было 16 лет, наверное, самый глупый возраст в человеческой жизни, и в то самое глупое время я поставил себе невероятную, поражающую своими масштабами цель – выпить бутылку водки меньше, чем за час. Практически залпом. Один. Я выбрал особенный вечер, чтобы придти домой к другу и спокойно там напиться. Такое решение я принял за неделю до этого вечера и все последующие дни то радостно, то нервно обмусоливал эту мысль у себя в голове. Вот я стою и чищу зубы и думаю о том, что через 5 дней я напьюсь. А вот я сижу на уроке физики в школе и бессмысленно таращусь на школьную доску, где происходит какое-то необъяснимое действо, и размышляю о том, какова на вкус водка и что со мной будет после первого стакана. В первые 16 лет я не пробовал никакой алкоголь. Почему? Ну, а почему люди вообще начинают пить, просто так получается, складывается так. Вот и со мной получилось, а, точнее, до 16 лет не получалось, а потом вдруг получилось так, что на всю жизнь. Тогда моё сердце разбили, и я сразу же подумал, что нужно как-то выйти из этого дурацкого положения. Кино, музыка и книги наставили на вполне очевидный путь – добавить побольше алкоголя в кровь. Я всегда был крайне организован и любил планировать все заранее, даже когда мне было 16, и потому запланировал водку именно на вечер субботы, заранее удостоверившись, что родители ровесника-друга будут где-то далеко за пределами квартиры.
Самое начало лета, когда все кругом уже зеленое, но какое-то не определившееся: вроде бы и тепло, но по ночам идет навязчивый, холодящий открытую кожу, дождь. Вот я вышел из родительского дома, предварительно поев горячего супа, который приготовила мать. Тогда я чувствовал себя крайне уверенно. Решительная походка, чуть дрожащие руки. Шагая к другу домой, даже не закурил почему-то. Да и вообще в ту минуту я был абсолютно девственен и чист. Единственное, что, пожалуй, отличало меня от обычного человека – это глубоко поломанное сердце. Это сейчас мне уже кажется, что в то время я воспринял несколько неудачных романов с чрезвычайной долей драмы, но в тот момент, когда мне было 16, я был уверен, что в жизни не было человека несчастнее меня. Я хорошо учился, был отзывчив и вполне себе мил, много читал и даже иногда сам пописывал кривоватую прозу. Моя одежда, моя прическа, мои взгляды на жизнь – все в тот день, до того момента как я впервые попробовал водку, были удивительно нейтральными. Единственное, что меня отличало от остальных подростков – это кровоточащее сердце, неровные алые подтеки которого, как мне казалось, оставляли не слишком опрятные следы на свежевыглаженных рубашках. Да, в какой-то момент после неудачной влюблённости я поймал это чёткое ощущение, что вместо летнего юношеского пота из меня начала сочиться моя девственная кровь. Раздавленное сердце походило на зубчик чеснока, который, перед тем как его мелко порезать для свежего салата, моя мать каждый раз с невиданной силой прижимала к разделочной доске своим толстым кухонным ножом. Это натужное движение, нажатие ножа на беззащитную дольку чеснока, и то, как уже через несколько секунд этот чеснок каждый раз слабо хлюпал и разваливался на части, ужасно напоминало мне то, что случилось с моим сердцем месяцем раньше. Я честно пытался погрузиться во всё, что угодно, но только не в свои душевные самокопания, искал спасение в неочевидных романах, пытался отвлечься долгими прогулками по шипящему городу, начал было зазубривать, на мой взгляд, абсолютно бессмысленные пассажи из школьных учебников, часами оставался за пределами родительской квартиры, ища спасение в шумных прохожих, пробегающих машинах, шелестящих деревьях и торопящемся солнце, но все это не помогало скрыться от самого себя и моих бесчеловечных страданий. Однажды мне просто надоело. Надоело так бестолково есть, так бессмысленно разговаривать, так плохо спать и очень захотелось просто стереть из памяти события прошлого года, полностью очистить себя и свою отравленную кровяную систему от гадкого чувства разрыва, от этого щемящего чувства потери, от этого гадостного ощущения пустоты и тошноты внутри и снаружи. Перепробовав все, что только мог, я, наконец, понял, что если мне сейчас не поможет алкоголь, то, наверное, уже вообще ничего не поможет.
