Беглый крестьянин Сашка Кривой ушел за горы Земного пояса в поисках лучшей доли. Но что-то счастья так и не нашел. Подходила к концу осень, запасы взятой с собой еды закончились, людей в этих краях не было, а были только холод, мрак, голод и близкая смерть, неустанно бредущая за ним по пятам. На берегу безвестной речки он упал без сил. Дальше идти было некуда, да и незачем. Немного отдохнув, он достал из-за кушака топор и начал строить дом, благо леса вокруг было вдоволь. Намахавшись за день, провалился в глубокий сон. Морок был настолько силен, что Сашка не сразу понял, что это ему снится. На берегу речки сидел старик с седой бородой и кормил с руки веселых голеньких русалок, плескавшихся у его ног, как будто большие серебристые карпы.
– Плохое место ты выбрал, Александр Никанорыч, – обратился к нему старец. – Гиблое. Не надо тут строить ничего, уходи.
– Не дойти мне уже никуда, дедушко, – Сашка приподнялся на локте, и русалки прыснули, без следа исчезнув в глубине холодной воды.
– Вот не зря твоего прадеда Кривым прозвали, – дед был не доволен ответом, – и ты туда же, ничего толком сделать не можешь. Тебе и так и так жизни не будет.
Он достал две лозы и они, как живые, закрутились у него в руках.
– Видишь, разлом тут земной, трещина. Две земли в одну сходятся. Два мира. Нечего здесь людям делать.
– Не гони меня, дедушко, – взмолился Сашка, – замерзну ведь, и похоронить некому будет.
– Лучшей доли хотел для тебя, парнишка, но, видать, судьба у тебя другая, – вздохнул старик и пропал.
Сашка почувствовал, как ему на лицо опустилось что-то холодное. Он открыл глаза и понял, что это – снег. Его, спящего, заметало первой вьюгой. Парень вскочил и запрыгал на месте, разгоняя кровь, захлопал рукавицами, заухал как филин. В ответ из глубины леса ему тоже кто-то заухал. Сашка притих и потянулся за краденым ружьишком. Патрона оставалось всего два, и Сашка берег их как зеницу ока. Лес неожиданно заскрипел и закачался, как будто на него налетел ветер, но вокруг не было ни дуновения. Тихо. Слишком тихо. Сердце у него зашлось, ладони вспотели, ноги ослабли. Несмотря на холод, из-под шапки на лицо потекли горячие струйки пота, а волосы стали совсем мокрые.
– Господи благослови! – Сашка неистово трижды перекрестился, поплевал через левое плечо и очертил вокруг себя по снегу круг. – Сгинь, нечистая сила!
Из леса раздался смех. А может быть, это филин так ответил ему, Сашка не понял. Вдруг земля вокруг закачалась, разверзлась, и оттуда вверх полетел маленький смерч, закручивая по спирали снежинки вокруг себя. А вслед за ним из-под земли с воем и грохотом хлынул белесый туман, заливая ледяным молоком все вокруг.
– Господи Исусе! – Сашка не на шутку испугался.
Маленький вихрь подлетел к нему и облетел три раза. Казалось, он не смеет перейти очерченного Сашкой круга.
– Матушка Пресвятая Богородица, спаси, сохрани и помилуй меня! – зашептал и закрестился Сашка, отгоняя смерч.
Вихрь, как будто испугавшись, взмыл вверх, закручивая за собой в вышине белый туман. Сашка облегченно выдохнул, найдя верное заветное оружие для борьбы с неведомым врагом, и продолжил наблюдать за уходящим ввысь потоком. Но вдруг движение замедлилось, и туман снежной лавиной понесся прямо на орущего от ужаса Сашку, забивая снегом как будто холодным и влажным тополиным пухом открытый рот, вылупленные глаза, дырки носа, ушные впадины, наполняя собой и навечно остужая пылающие перед смертью внутренности.
***
Алия была прекрасна. Не было в ее деревне краше девушки. Отец воспитал ее в покорности и благочестии, любой жених будет рад взять такую жену, которая народит ему сильных и здоровых сыновей и таких же пригожих, черноглазых дочерей. И лишь Алия знала, что ничего этого не будет. Нет у нее выбора. Она в последний раз ночует в родном доме, а наутро уйдет, куда глаза глядят. Куда идти Алия не знала. Отец пустит погоню, но она не боялась быть затравленной охотничьими собаками. Скорее, этого ждала. Как ей жить дальше, она не понимала. Ребенок, чье сердце уже стучало в ее утробе, был ей ненавистен. Она не знала, кто его отец и не могла рассказать обо всем родителям, боясь навлечь на них кару. Алия уходила, отводя беду от своей семьи. А ведь говорила ей бабушка: «Не ходи одна к реке, береги себя, слишком уж ты красива». Так нет, Алия была в себе уверена: кто посмеет прикоснуться к ней, зная, кто ее отец и братья? Это же верная смерть!
