– Ягда, ну нежели так сложно прибраться? – Мирослава надула свои
зеленые губки.
– Ты мне ягод лесных принесла?
– Принесла-принесла, что ж с тобой делать… – она протянула свои
зеленые руки с молодыми веточками, в которых была большая миска с
земляникой.
Ягда миску взяла, на стул уселась и ягодки стала по одной в рот
закидывать. Заодно комнату осмотрела. Ну да, хавозник развела. Да,
черт ногу сломит. Но она чертей и не приглашала, так что если
зайдут - поделом им.
– Ягда, ну нельзя же так жить… Как ты вообще хоть что-то в таком
беспорядке находишь?
– Там где положила, там и найду, – а земляничка вкусная
оказалась. Спелая, сочная.
Мирослава вздохнула тяжело. Очень тяжело, глазами своими черными
на Ягду посмотрела.
– Ягда, а когда ты вообще последний раз что-то горячее ела?
Одними ягодами и питаешься… Нельзя ж так, ты все же живой
человек…
– Ведьма, – поправила Ягда.
– Ну ведьма… Один черт, кушать нормальную еду надо.
– Не умею я готовить. Только зелья, да отраву… Хочешь
попробовать что-нибудь сварганить?
– Я б приготовила, но тоже не умею… Да и отрава похлеще твоей
будет, ты же знаешь… – грустно пролепетала Мирослава.
Ягда знала. Мирослава навкой была. Еще младенцем с жизнью своей
рассталась. Новую ей Мара подарила, сделала частью леса. Оттого
Мирослава лишь отдаленно напоминала человека. По фигуре похожа, да
и как у людей глаза два, рот один, нос один… Но вся ее кожа зеленой
была, глаза полностью чернотой залиты, а по всему телу росточки,
цветочки и прочая травка растет.
Если вдруг навка будет пищу готовить… Она, конечно, приготовить
Мирослава что-нибудь могла… Возможно выглядела бы это что-нибудь
вкусно. Но во время готовки энергия мертвая в пищу бы вошла и для
любого смертного настоящей отравой стала.
Ягда один раз попробовала стряпню навки, потом почти неделю из
места отхожего не вылазила.
— Да не печалься ты, — радушно улыбнулась ведьма, — Я ягодки и
орешки люблю, а чего горячего захочу - чай сделаю.
— Нельзя ж так Ягда, нельзя… Птички щебетали, что у людей
Ярмарка сегодня, поди съестного чего купи. А я тут приберусь.
— Не надо, худо тебе будет.
— Знаю, но у меня за тебя сердце болит… У всех нас, - Мирослава
подняла жалостливый взгляд на подругу свою давнюю.
— Будь по твоему. Схожу я на эту ярмарку, но вещи мирские не
трогай, – тяжело вздохнула Ягда.
Ох, как не любила она ярмарки, да и, в принципе, весь род
человеческий. Совсем не любила. Будь ее воля, вообще из леса б не
вылазила, да людей в лес не пускала. Вот только Мирославу Ягда
слишком хорошо знала. Не остановится навка, на своем стоять будет.
Себе худо сделает, но подруге “поможет”.
– Ягда…
– Приду с ярмарки, так уж и быть приберусь. Сама!
Мирослава вздохнула, помочь ей хотелось. Да не знала как…
– За лесом пока пригляди, коли беда случиться - ворона
пришли.
– Хорошо.
На самом деле Ягда человечишек не просто “не любила” - она их на
дух не переносила. А тут разгар ярмарки, толпа целая собралась.
Стоит ли говорить, что настроение у ведьмы было превратное?
Она от одного продавца к другому ходила, корзинку набирала, но
чем тяжелее корзинка становилась, тем хуже настроение у Ягды. На
нее все смотрели с нескрываемым омерзением, некоторые даже под ноги
харкали. Продавцы цену персонально для нее завышали, а ежели она
овощ в руки взяла, то тот сразу в помойное ведро летел.
Да, она выглядела не как первая красавица - старуха лет под 120,
с полулысой седой головой, носом с кулак, глазами белыми, ртом
беззубом и бородавками по всему лицу. Но разве это повод так
неуважительно относиться к пожилой женщине? И это все с амулетом на
взгляд добрый… Он между прочим, должен людей к носителю
располагать, сговорчивее и милее делать. Но на Ягде по странным
обстоятельствам он не работал, а ежели работал...
