Купец Ульян с помощником Архипом возвращались домой с торгов. Пять телег с товарами были распроданы на базаре в соседнем княжестве. Купец был деловой, башковитый, как и положено – круглый со всех боков, с отъевшейся физиономией, да курчавой русой бородой. На нем был дорогой кафтан из красного бархата, на пальцах золотые перстни с сапфирами. Предприниматель Древней Руси поступил очень мудро, послушав люд честной вокруг, что советовал ему ни в коем разе не езжать через Черный лес. Народ поговаривал – водится там нечистая сила. Может лесовик заплутать, в лучшем случае, да так, что и в жисть, дороженьку назад не сыщешь, а в худшем – упыри загрызть могут с волколаками. Ульян послушал слова доброго и в обход двинул свои повозки. Хоть и время потерял, да зато – с прибылью, в барыше великом остался.
Торговал купец сапогами, коврами и тканями всевозможными, а также предметами домашнего обихода, всякой утварью, что завсегда в хозяйстве пригодится: медные кубки, деревянные резные расписные чаши, посуда, несколько плугов. Было им продано также с десяток мечей, выкованных искусно знакомым кузнецом. В общем, торговал он всем тем, на что был повышенный спрос. Теперь путь Ульяна лежал домой, в княжество Светозара Мирославовича Справедливого. Под его новым недавним правлением всему люду вокруг стало жить спокойнее. Пошлины брали с товара сейчас приемлемые, не то, что при власти прошлой, Велимира Лютого – тогда обдирали приказчики князя как липку люд честной и тем паче, предпринимателей зажиточных. Душили народ бедный налогами, да податями. Сейчас все вздохнули с величайшим облегчением. Настали золотые времена.
Купец ехал на передней телеге с Архипом, развалившись на мягком сене. Деньги, выручка с проданных товаров лежали в походном сундучке-ларе, который Ульян зарыл глубоко в сено. Они катили себе, ехали с шутками-прибаутками, радуясь удачному обороту дела. Проехали через маковое поле, и тут вдруг, откуда ни возьмись, увидали странно одетого человека, стоящего прямо посередке, на развилке петляющей дороги. Откуда только он взялся? Никто не заметил его быстрого появления, как будто он вырос из-под земли, ну, или возник из воздуха. Одет мужик был не по моде здешней. Явно, он был не тутошний. У мужчины на голове был невиданный доселе головной убор с широкими полями, похожий на перевернутый горшок. Незнакомец был в длинном черном плаще, ниспадающем почти до самой земли. Он стоял, молча и хмуро, загородив проезд на накатанной проселочной дороге, и не думал сходить с пути-тракта. Мужчина что-то беспрестанно жевал, временами надувая белые пузыри, которые громко лопались. Возница, правящий передней, купцовской лошадью, прикрикнул на него: – Эй, любезный! Сойди-ка ты, с тракта, не то зашибем, часом.
Незнакомец и ухом не повел. Он стоял невозмутимо, пряча руки свои под плащом.
– Ты что, оглох, что ли? – вступил в разговор купец Ульян. Он обеспокоенно глядел по сторонам – неужели, засада разбойничья? Но вокруг не было видно ни единой души. Странный мужик был один.
– А ну-ка, ребята, – обратился он к ним, неожиданно заговорив грозным тоном, – слезайте с вашей тарантайки, живо, и несите-ка сюда деньги ваши!
Ульян оторопел от такой наглости.
– Ты что, белены объелся? У нас нет ничего. Крестьяне мы!
Неизвестный не поверил: – Врешь! А то я не вижу, в каком ты «прикиде», крыса буржуйская! Щас раскулачивать тя буду, гнида паршивая! Давай гони казну свою, с сумою. Живо, я сказал! – посуровел незнакомец.
Купец опешил от такого лексикона, как ушат холодной воды вылитого ему на голову. Точнее, не воды, а грязи. Он услышал отборную ругань, мат, понесшихся в его адрес. Явно чудак нездешний! Может, из-за моря, басурманин? Да не, русский вроде. Только говор вот, непонятен. Тут выручил помощник, Архип. Был он здоровенный детинушка – сажень косая в плечах, кулаки пудовые. Не зря себе его купец в пособники взял. Паря задиристо крикнул чужаку, нащупывая рядом с собой под сидением остро заточенный топор: – Слышь, дядь! Ты один, вона, а нас двое. А с возчиками и семеро будя. Ща как намнем тебе бока-то! Отваливай-ка, лучше в сторону, говорят тебе, подобру-поздорову!
