Глава 1
Маленькая Италия в большой тайге
24 июля 200* года, 20:30.
Ни весело и ни скучно. Как обычно было тем вечером в кафе «Огонек». Название, равно как и вывеска над входной дверью, досталось заведению в наследство от советских времен. Вывеску, кстати, не обновляли с того самого года, когда рухнула тысячелетняя империя, и название «Огонек» нынче скорее угадывалось, чем читалось. Заглавная буква «О» точно посередине была продырявлена пулей – явно кто-то палил на спор, от скуки и, понятное дело, отнюдь не в трезвом виде. И попал, что характерно. А ниже буковок «Огонек», по краю вывески, гвоздем было нацарапано: «Климыч падла я тебя сука достану». Климыча, бывшего начальника зоны, а точнее исправительного трудового учреждения ИТУ номер ***, помнили все здешние старожилы, его имя частенько всплывало в застольных беседах. Поминали кто злом, кто добром, кто с уважением, кто небрежно. Чувствовалось, в общем, что противоречивая была фигура сего незабвенного Климыча…
Дощатый пол, бревенчатые стены, длинная деревянная стойка, засиженные мухами лампы на голом проводе, наклеенные на стены плакаты (от пожелтевших советских агитационно-пропагандистского содержания до современных – с голыми ляльками), окна, на которых стекла местами заменяла фанера, а стекла, неким чудом уцелевшие, украшали бумажные полосы, закреплявшие трещины, – вот вам кафе «Огонек» собственной персоной, которое изысканным словом «кафе» именовалось лишь по недоразумению, да еще по накладным и прочим документам. Местные же именовали единственное на весь поселок питейное заведение гордо, хотя и незатейливо: «Салун». «Пойдем, Васек, в Салун», «Обкашляем это дело, Толян, вечером в Салуне», или же говорили: «Пошли, орлы, к Любке». Любкой, ясное дело, звали хозяйку заведения, крепкую русоволосую бабу, чей возраст навеки замер на отметке сорок лет, которая и умрет все в те же сорок и которая за стойкой, по уверениям старожилов, торчит уж никак не меньше тех же сорока лет.
Любкаи «Огонек» – две главные достопримечательности поселка Парма. А до некоторых пор главной загадкой поселка для Алексея Карташа была такая: откуда взялось это словечко, «Парма»? Если поселок назван в честь итальянского города, то почему именно вег о честь? В Италии ж полно городов, которые были бы счастливы поделиться своим именем с затерянным в тайге сибирским поселком. А уж в советские годы требовалась веская причина, чтобы присвоить нашему населенному пункту идеологически вредное заграничное наименование. Понятно, если б поселок назвали Парижем – все-таки город с богатыми революционными традициями. Или Женевой – там отдыхал в эмиграции пролетарский вождь Ульянов-Ленин… Но ни в каких революционных подвигах не замеченная Парма-то здесь причем? Хороша, конечно, версия, что поселок обязан своим наименованием бензопиле «Парма», однако в тридцать шестом (год официального появления поселка на картах) лес валили примитивно, двуручными пилами…
