Занесенный надо мной кинжал ослепительно сверкнул кровавым
отблеском факелов, словно предрекая то, что случится в следующее
мгновение.
Бессмысленно было вырываться – прочные веревки сковывали меня не
хуже заклинания. Да и потеря значительной части крови отвратительно
сказывалась на мне – перед глазами все плыло, и было безумно сложно
сосредоточиться хоть на чем-то.
Да и не было смысла вообще что-либо делать – я знала, что
сегодня мне было суждено умереть. Было ли мне страшно? Да, немного.
Говорят, умирать страшно, тем более если не знаешь, что там,
впереди… Впрочем, даже этот страх заглушала огромная обида, которая
разливалась по венам, словно заменяя собой потерянную мною
кровь.
Обида огромным шаром ворочалась где-то внутри, не давая глубоко
вздохнуть. Или это веревки, что прочно сковывали мое движение и не
давали дышать?
Впрочем, это уже неважно…
Было обидно за себя.
Я так и не поняла, зачем понадобилась моя смерть? Ради чего?
Разве я что-то сделала не так в этой жизни? Да, знаю, я совершала
ошибки, но не настолько страшные, чтобы умирать из-за них.
Было обидно из-за того, что я так и не узнала, кому я
понадобилась. До последнего момента я была уверена в том, что моя
смерь произойдет из-за несчастного случая. Или же я и вовсе погибну
как героиня какой-нибудь книги, спасая кого-то ценой своей жизни.
Но я и подумать не могла, что моим убийцей станет близкий мне
человек.
А в том, что я знакома со своим убийцей, я ни капли не
сомневалась – ведь только у ограниченного круга лиц был доступ в
мою тайную комнату, где я пряталась последние дни, ожидая того
момента, когда за мной придут парни.
Не дождалась.
Не пришли.
И это тоже было обидно.
Пожалуй, это даже было обиднее всего.
О том, что смерть я встречу сегодня, узнала совсем недавно, и
все же этого времени хватило, чтобы смириться с тем, что я умру
молодой. Я даже успела подготовиться к этому дню. Жаль, только,
многого не успела.
Нет, будь у меня возможность, я бы до последнего боролась, вот
только против слов Оракула нет смысла бороться. Мне и так повезло,
что я смогла найти лазейку в его словах. Конечно, во мне до сих пор
нет уверенности в том, что она сработает, но я хотя бы
попробовала…
А они не пришли.
До последнего надеялась, что успею с ними увидеться, что успею
попрощаться. Я сколького не успела им сказать… Не успела признаться
в своих чувствах. Не успела сказать, как дороги они мне. Хорошо
еще, что мы давно уже поклялись друг другу, что если один из нас
умрет, остальные продолжат жить. Хотя я ведь даже не знаю, будут ли
они переживать мою смерть так же сильно, как переживала бы я смерть
любого из них?
Обидно, что больше не смогу увидеть их. И зря, наверное, я
отправила им те письма… Теперь ведь они будут винить себя за то,
что не пришли. А я даже не смогу их успокоить – ведь меня уже не
будет.
Ну что же медлит мой убийца?
Не могу на это смотреть – все же страшно. И пусть Оракул обещал
мне новую жизнь, я знаю, что это уже буду не совсем я…
Секунда.
И кинжал вонзается мне в грудь, опаляя смертельным жаром.
Я выгибаюсь в тщетной попытке уйти от этого огня, от этой боли,
но она лишь быстрее расползается по моим венам.
Сознание меркнет, но я еще слышу, как мой убийца нечеловечески
кричит и… в его голосе слышен гнев и разочарование? Что-то пошло не
по плану? Хорошо бы….
А затем я чувствую, как из моей гриди вынимают кинжал и вновь
вонзают его. И вновь. И вновь.
Обезумевший убийца, мой таинственный враг, не получив того, на
что он рассчитывал, в конец обезумел и теперь вымещал свой гнев на
мне. На моем теле, которого уже покинула жизнь.
И хорошо, что я уже не чувствовала и не видела этого.
Как не видела и того, как мое тело уносят прочь от алтаря,
профессионально убирая все следы.
