Глава 1
«Попойки в среде высших офицеров
Империи, продолжают разлагать боеспособность нашей великой державы.
Только Корпус имперской погранстражи исправно несёт боевое
дежурство…»
Газета «Имперские сведения»
- Такие люди как я на дороге не
валяются! – хорохорился чиновник почтового ведомства, размахивая
тростью и саквояжем, - так им и сказал!
- Позвольте откланяться, мне уже
пора, - притронулся к фуражке капитан и поспешил удалиться на
перрон, чтобы не выслушивать громкие и скучные истории.
- Жаль, очень жаль, - пробормотал
чиновник ему в спину и начал искать в пустом зале ожидания
следующую жертву.
До поезда оставался примерно час, но
лучше скучать в одиночестве на платформе, чем изнывать от
бесконечных излияний мелкого чинуши. Капитан беззвучно покинул зал,
ни разу не стукнув каблуками, он даже не звякнул шпорами, более
того, у него не было шпор, лишь удар массивных дверей за спиной
возвестил о его уходе. Платформа была пустынна и тиха в этот ранний
час, стоял туман, капитан присел на скамейку и решил почитать
газету. Тут послышался длинный гудок и вскоре был подан небольшой
поезд с одним пошарпанным вагоном и тремя грузовыми платформами.
Взглянув на часы, а потом на расписание, капитан пожал плечами и
снова развернул газету. Но тут к его ногам подкатилось тело
человека в форме генерала кавалерии.
Не то, чтобы капитан не видел убитых
генералов, но одно дело в бою, другое в центре столицы. Отбросив
газету и встав, капитан с изумлением увидел с дюжину генералов и
высших чиновников Империи, даже одного маршала, все они лежали в
неестественных позах и, похоже, были мертвы. Дверь вагона
захлопнулась, поэтому, кто их выкинул, заметить не удалось, поезд,
дав три долгих гудка, стал отходить от платформы и вскоре исчез за
поворотом. Слегка оправившись от неожиданности, капитан невозмутимо
проверил у лежавших на платформе пульс. Однако и без пульса стало
ясно – лежавшие мертвецки пьяны, запах вблизи был такой, что
наворачивались слёзы. Развернувшись на каблуках, капитан двинулся к
дверям зала ожидания.
У дверей он увидел спешащего по
каким-то делам кассира и подозвал его, тот возмутился
самоуправством какого-то там капитана, но вскоре с озабоченным
видом удалился. Капитан встал у дверей и вежливо отправил назад в
зал пожилых дам, решивших дожидаться поезда на свежем воздухе.
Подошедший с недовольным видом начальник вокзала начал было
возмущаться, но вскоре приказал кассиру запереть дверь и вместе с
капитаном вышел на платформу. Изменившись в лице, начальник кинулся
к лежащим на платформе, затем назад и схватившись за голову стал
подвывать. Капитан, заметив связку ключей на поясе, спросил
начальника: нет ли на платформе каких-либо помещений, куда можно
отгрузить сановников до прихода поезда. Начальник, чуть
успокоившись кивнул и направился к ближайшей двери, отперев её
длинным ключом, в каморке обнаружились мётлы и лопаты, но места
вполне хватало. Капитан указал начальнику хватать вельмож за руки,
а сам тащил их за ноги. Заливаясь потом, железнодорожник пыхтел и
краснел, представляя себе последствия скандала, если они не
управятся до прибытия тысячи пассажиров. Уже слышен был гудок
прибывающего состава, когда последний тучный министр улёгся на пол
кладовки, уперевшись лицом в огромные сапоги маршала.
Капитан остался у двери каморки, а
начальник кинулся открывать главный вход и сообщать о чрезвычайной
ситуации наверх. Пассажиры и встречающие, наполнили платформу,
громко возмущаясь, с угрозами жаловаться куда следует, утирающий
лицо платком начальник кланялся и обещал во всём разобраться,
затем, как двери немного освободились, прошмыгнул в зал. Подошедший
состав, лязгнув сцепками, остановился и гомонящие люди с
чемоданами, кто чинно, кто суетливо начали покидать вагоны.
Объятья, слёзы, радостный смех, на всё это взирали невозмутимые
проводники с неизменными бакенбардами, поглядывая на часы. Они
помогали запоздавшим пассажирам выгрузить багаж и поклонами
приветствовали отъезжающих. Прошло пятнадцать минут, громко
объявили, что поезд отправляется, затем послышались знаменитые
бронзовые свистки, двери закрылись и состав медленно отправился.
Как всегда провожающие бежали и что-то кричали, плакала женщина в
синем платье, лаяла собака важного господина, мамаша вытирала
измазавшегося ребёнка. Но вскоре поезд скрылся из вида и перрон
стал пустеть на глазах, пока на остался только капитан и
замешкавшийся небогато одетый пассажир. Вернувшийся из управления,
немного отдышавшийся начальник вежливо попросил пассажира удалиться
и не пускал никого на платформу. Минут через десять, в дверь вошёл
пожилой господин в богатом костюме, в сопровождении столь же хорошо
одетого молодого человека.
