Парк вокруг замка Райли поражал своим размахом и великолепием. Подстриженные кусты образовывали целый лабиринт, в который были искусно вписаны уютные беседки, лавочки, фонтаны и скульптуры. Тенистые аллеи, разбегаясь в разные стороны, могли вывести к длинному каскаду прудов с водопадами или к лесному озеру, к пещере, вырубленной в одинокой скале, или к ажурной белоснежной беседке на лужайке с цветами.
Днем парк казался поистине райскими кущами, а вот ночью, увы, в последние годы приобретал слегка устрашающий вид. Хозяин этих земель, граф Сеймурский, был поклонником новейших изобретений и владельцем Общества артефакторов, потому старинные кованые фонари вдоль многочисленных тропинок венчали не устаревшие газовые светильники, а крупные светочи последней модели. Кристаллы, заключенные в хрустальные сферы, в темное время обретали невероятное сходство со светящимися глазами диких животных, наводя трепет даже на слуг, привычных к этому зрелищу.
Но так было только ночью. Ясным же днем графский парк полнился жизнерадостным гомоном птиц и шелестом листвы, а в самом его сердце на огромной лужайке вздымал тяжелые узловатые ветви трехсотлетний раскидистый дуб, в кроне которого скрывался маленький домик…
– Джеймс! Франческа!
Услышав зов, из густой кроны могучего дерева выглянул взъерошенный мальчишка, осторожно огляделся и нырнул обратно.
– Все равно найдут, – вздохнула Фрэнни, выглядывая в крошечное окошко, из которого было видно лишь колышущуюся на ветру густую темную листву.
День выдался ясный. Свежий ветерок залетал в убежище беглецов, румянил щеки, шептал песни юности и весны. И так обидно было тратить один из солнечных дней на повседневные заботы и занятия с гувернерами. Наверняка завтра тучи вновь заволокут небо, зарядит дождь, в парке станет слякотно и… здравствуйте, унылые холодные стены древнего замка, где так легко затеряться в гулких пустынных коридорах или в комнатах с закрытой чехлами старинной мебелью.
– Джеймс! Франческа! Спускайтесь, я знаю, что вы здесь, – раздался строгий голос Томаса – наставника по фехтованию и верховой езде.
Вздохнув, брат и сестра покинули убежище – за неподчинение вполне могли и выпороть.
– Виконт, вы отвратительно выглядите! – Покрытое глубокими морщинами суровое лицо Томаса выражало негодование. – Ступайте переоденьтесь и извольте явиться к столу. Леди Франческа, найдите Мэри, пусть она займется вами. За побег вы, виконт, получите вечером десять ударов розгами.
– Но мы не слышали… – тихо прошептала Фрэнни, пытаясь защитить брата.
– Что? – Выцветшие от старости светло-голубые глаза Томаса сузились.
– Я все понял, – торопливо ответил Джеймс, сжав губы.
– В таком случае ступайте. У вас десять минут на то, чтобы привести себя в порядок и явиться в обеденный зал. К нам приехали гости…
* * *
На памяти Франчески и Джеймса это был первый случай, когда в замок их отца, Эдуарда Кавендиша, графа Сеймурского, прибыло целое семейство: Вильям и Дарлин Кавендиши и их дети – Ричард, которому уже исполнилось десять лет, и шестилетняя Анна. Гости. Событие почти чрезвычайное. До сих пор в Райли редко принимали посторонних, и уж тем более с детьми.
Семья графа, несмотря на высокий статус и богатство, жила очень уединенно. Почему? Кто знает. Однажды Джеймс слышал, как конюх и горничная говорили про какое-то проклятие. Только подробностей узнать не вышло – не помогли ни расспросы, ни библиотека. В книгах ничего не было, слуги яростно все отрицали, а отец и вовсе приказал всыпать сыну двадцать розог за упоминание семейной тайны. Бесстрашная Фрэнни подошла с вопросом к матери, но та разрыдалась, после чего Джеймса выпороли еще раз, даже несмотря на заступничество сестры, в которой родители души не чаяли. Вызнав, где дети услышали о проклятии, граф тем же днем уволил и горничную, и конюха, а с остальными, видимо, провел беседу, потому что с тех пор никто и никогда даже не заикался о страшной тайне, довлеющей над родом Кавендишей.
