– В ту ночь, когда я пришла к тебе, Сара, я видела в зеркале себя. – Мой голос дрожит. – Оно – это я, и в это невозможно поверить.
Мы сидим с подругой друг напротив друга прямо на полу, на цветастом пледе. Кажется, сил подняться я сегодня в себе не отыщу.
– И ты не смогла причинить мне вред. – Пытается успокоить меня подруга. – Значит, зеркало работает.
– В отношении тебя – да. Но я не могу раздать защитные зеркала каждому, с кем общаюсь, и о ком думаю. А, судя по всему, явиться я могу во сне к любому из них.
– Какао. – Анна подает мне тяжелую круглую пиалу с напитком. – Тебе нужно молоко, чтобы восстановиться. Ритуал выматывает.
От какао приятно пахнет шоколадом, и этот аромат вносит диссонанс в мое новое мироощущение: он какой-то уютный и спокойный, а внутри меня по-прежнему бушует буря из пугающих чувств.
– Спасибо. – Я благодарно киваю и принимаю из ее рук напиток.
Женщина опускается на диван.
Она тоже неважно выглядит: под глазами расплылись темные круги, а кожа на лице приобрела оливковый оттенок. К тому же, сколько бы отважная цыганка не пыталась скрыть от меня свое волнение, пряча дрожащие руки в карманы шаровар, я видела, что она была напугана произошедшим не меньше меня. Возможно, ей было бы легче, если бы я сейчас встала и ушла, оставив их с дочерью в покое и не подвергая больше опасности, но у меня просто нет на это сил.
– Мать не хотела мне такой жизни. – Произношу я, сделав большой глоток какао. – Или, возможно, не хотела, чтобы я жила совсем. Догадавшись о моей истинной природе, она осознала, что во всем виноват ее поступок многолетней давности. Он породил настоящего монстра, которому суждено будет отнять много невинных жизней. Убив меня, мама пыталась все это предотвратить.
– Либо она знала, на что идет восемнадцать лет назад. – Глухо отзывается Сара. – Ведь, поняв, что погибает, Карин обратилась к темным силам без промедления.
Я вспоминаю все свои сны.
Две луны – как две стороны одной монеты. Это же Я и моя темная личина. «Ты, ты, ты…» – повторяло эхо: это мое подсознание пыталось открыть мне истину и постоянно давало какие-то новые подсказки.
Но я получала их и наяву.
Взять, хотя бы, того коня – он безошибочно почуял исходящий от меня дух смерти, испугался и встал на дыбы. Или кота Сары – тот зашипел, когда я потянула к нему руку. Животные чувствуют подобное.
И не только животные…
– Мама, есть ли какое-то средство? – Подруга трогает ее за колено.
Анна кладет ладонь поверх ладони дочери и переводит взгляд на меня.
– Я не знаю. – Она вздыхает. – Нея – машина для убийств. Ее предназначение – отнимать чужие жизни и питаться ими для поддержания собственных сил. Она будет делать это даже помимо своей воли, такова ее природа.
– Но разве ничего нельзя сделать?
– Нея правильно сказала: мы можем защититься сами, но не сможем защитить всех остальных.
– Я не верю, что это нельзя исправить! – С жаром выпаливает Сара. – Нужно изучить вопрос, посоветоваться со старейшинами нашей семьи. Нужно что-то делать, мама! Посмотри на нее. Это происходит помимо ее воли. Она – не такая. Она не тьма, Нея просто не может себя контролировать!
– Ты что-то помнишь… – Анна прочищает горло. – Ты что-нибудь помнишь из того, что происходит с тобой ночью, Нея?
– Нет. – Отставляю кружку на пол и массирую пальцами виски. – Это все как будто не со мной. Я не осознаю… не понимаю, что это я. Черт, да я даже до сих пор не верю в это!
– Тише, тише, – цыганка протягивает руку, но словно боится коснуться меня. – Успокойся.
Теперь так и будет: все вокруг будут шарахаться от меня.
– Почему я ничего не помню? – Спрашиваю ее.
– Возможно, твой организм сопротивляется. – Анна встает и идет к столу. – Или просто еще не время. Обычно мы полностью формируемся к совершеннолетию – тогда же и твоя вторая сущность обретет полную силу. – Женщина окунает руки в пепел на дне тарелки и сминает пальцами недогоревшие ошметки ткани. Те рассыпаются, и на ее ладони остается лишь почерневший кулон. – Или дело в чем-то другом…
