Ромка Лейтман вошёл в класс вместе со звонком. Обычно он так не делал, никогда не опаздывал на уроки. Но сегодня у него была уважительная причина. В коридоре его задержала завуч по воспитательной части, чтобы поинтересоваться, как прошла поездка его родителей на Кубу. Надо же, и об этом в школе уже известно! Родители Ромки трудились в местном НПО «Электроника», считались ведущими специалистами по разработкам в электронике и микроэлектронике, и по приглашению самого Фиделя Кастро какое-то время жили и трудились в Гаване. Роман же был под присмотром своей бабушки, в прошлом учительницы математики в этой же школе. По-видимому, она поддерживала связи с сегодняшним руководством учебного заведения. А может, брякнула случайно в разговоре с кем-нибудь из своих старых товарок по телефону, что, мол, Ромочкины папа с мамой выполняют ответственную миссию по обмену опытом с дружественным кубинским народом, а она несёт вахту, заботясь о внуке. Да какая разница! На авторитете Романа Лейтмана в этой школе всё это совершенно не отражалось. То есть, его как чморили, так и продолжают чморить!
Невысокий, щуплый, с заурядной внешностью, Рома Лейтман понимал, что авторитет в классе он не сможет завоевать ни своей отличной учёбой, ни участием и победами в школьных и городских шахматных турнирах, ни даже своими стихами, напечатанными однажды в «Пионерской правде»… Увы, ему приходилось жить в жестоком мире, где встречают и провожают, исключительно – по одёжке!
И вот он входит в классную комнату, когда вся эта орущая и тузящая друг друга орава его одноклассников уже расселась по своим местам и ждёт прихода учителя. А тут вдруг нарисовался он – Лейтман! И как говорится, нарисовался – не сотрёшь! На Ромке были надеты настоящие американские джинсы! Да-да, они самые, этого волшебного цвета индиго, с потёртостями на боковых швах и гульфике, с двойной прострочкой жёлтыми нитками и – боже – кожаным лейблом на поясе Levis! Какая там немая сцена из «Ревизора»! Одноклассники застыли соляными столбами при виде этого зрелища!
Роман, ни на кого не глядя, проскользнул на своё место, бросив только «привет!» своей соседке по парте. А так как следом вошла учительница истории, и начался урок, переговоры-обсуждения Ромкиной обновки пришлось отложить до перемены. Но под крышкой парты сидевшая с ним на уроках Рина показала оттопыренный большой палец, уважительно покивав головой.
Хотя в старших классах разрешалось сидеть, кто с кем хочет, и многие мальчишки сидели с мальчишками, а девчонки с девчонками, но с Лейтманом никто не хотел делить парту. Он, как это часто бывает, был своеобразным изгоем в классе. Ни перед кем не лебезивший, ничьей дружбы-покровительства не искавший, мальчик, существовал как бы на своей волне. А его откровенное непротивление злу насилием, казалось, напротив, провоцировало классных забияк унизить или обидеть этого пай-мальчика. А когда прознали о том, что бабка Ромки когда-то была училкой в этой школе, устроили парню реальный геноцид. Тот же сносил все насмешки и издёвки стоически и, по-видимому, дома никому не жаловался. А так как травлей Ромы Лейтмана руководил рослый и сильный Борька Лидин, у которого старший брат даже сидел в тюрьме за какой-то разбой, то никто даже не осмеливался подать свой голос в защиту несчастного тихони. До поры до времени.
Однажды свора малолетних шалопаев загнали несчастного Лейтмана на перемене в туалет для девочек. Ну, лопухнулись пацаны просто. Они же не знали, что там в тот момент Рина меняла прокладку, так как накануне у неё начались регулы. Добродушная и ласковая хохотушка, девочка, в эти дни превращалась просто в фурию какую-то. Как говорят в таких случаях, сама себя боялась! Так вот, увидев жалкую фигуру съёжившегося в углу Ромки, Рина прямо-таки рассвирепела. Она пулей вылетела из двери туалетной комнаты, увидела наглые ржущие рожи Борькиной шайки и, очертя голову, набросилась с кулаками и пинками на предводителя. Эффект неожиданности сыграл ей на руку, так как верзила Лидин даже не пытался защищаться, а не то, чтобы как-то противодействовать. А когда парой особо сильных ударов по надкостнице Борькиной голени, буквально, повергла того ниц, заставив визжать от боли, Рина, повернувшись к другим мальчишкам, прорычала:
