Тусклый дневной свет пытался добраться до душных институтских коридоров, неестественно пустых и тихих. Только её собственные шаги отдавались эхом, вот и нужная аудитория, Олеся постучала и вошла. Чесноков Константин Георгиевич, её научный руководитель, с усталой раздражённостью посмотрел на неё :
– Мышь, наконец-то, ваши опоздания становятся неприличными. Вот ваша работа, в целом неплохо, но недочётов достаточно. Я все отметил, после праздников жду, надеюсь на последнюю проверку.
– Спасибо, Константин Георгиевич, я постараюсь, – опустив виновато голову, Олеся схватила курсовую и выскочила из аудитории.
Почему она здесь? Всё это было очень давно, в другой жизни. Осознание себя совершенно другой приходило постепенно, воспоминания о счастливых, страшных, радостных и опасных событиях сплелись в сложный клубок. Она не хочет здесь находиться! Нужно на улицу, там она попробует открыть портал, улицы родного города были тоже чужими и такими же пустыми. Она было вскинула руку, чтобы начертить в воздухе знак Лирдос и застыла, в груди разливался ледяной ужас, она не может вспомнить его. Сила в ней была, Олеся чувствовала её, но что случилось с памятью? Как она здесь оказалась, неужели снова она стала жертвой чьих-то манипуляций. Привычным движением руки, она призвала воздушную воронку и с облегчением запрыгнула в неё, направляясь в то место, где она надеялась найти ответ на происходящее. Дверь библиотеки была открыта нараспашку, резко остановившись перед ней Олеся чуть не упала и долго не решалась зайти, прислушиваясь к её тишине. Проглотив вставший в горле ком, она всё-таки решилась и прошла внутрь. Как в самом дурном сне или фильме ужасов дверь за ней захлопнулась, громко и гулко, заставив молодую женщину вздрогнуть. Неестественная темнота окружила её, она шла скорее наугад, чем по памяти, которая снова подводила её, не помнила она такого узкого коридора. То и дело Олеся натыкалась на его холодные гладкие стены, здесь вообще было очень холодно. Шаг, и вот она в огромной круглой зале, с блестящими серыми стенами, в которых отражалось множество свечей в больших канделябрах. Удивлённо она рассматривала залу, а когда обернулась, поняла, что та абсолютно замкнута, ни одного прохода, ни одной двери в ней не наблюдалось. В центре залы, на полу лежало зеркало, такое же круглое, метра два диаметром, Олеся осторожно направилась к нему, ей оставалось два-три шага, чтоб приблизиться к его краю, но её остановил голос, раздавшийся из-за спины:
– Любопытно, да? Неужели совсем нет чувства опасности?
Олеся знала этот голос, его хозяин был ей неприятен, а если быть откровенной, она боялась его. Медленно вдохнув и выдохнув, она обернулась и как можно увереннее произнесла:
– Я должна была догадаться, что это твоих рук дело.
Дагрий смотрел на неё улыбаясь, как всегда с надменным превосходством, красивый и очень опасный. Олеся совсем не была уверенна в том, что справится с ним один на один.
– Всё намного сложнее, чем ты даже можешь предполагать, мне жаль тебя бедняжка Лессалия, – с деланным сочувствием, Дагрий развёл руки, между которыми тут же появился чёрный жгут.
Олеся сделала шаг назад и чуть не споткнулась о полу платья, заставила страх отступить и накинула на себя щит, тот получился слабым, на один удар, в лучшем случае.
– Ты слаба, ты одна и тебе некуда идти, – уже другой голос и снова сзади, произнёс, как приговор.
Она очень не хотела поворачиваться к Дагрию спиной, но ужас оказался сильнее, причиной тому стало то, что маг произнёсший приговор давно мёртв. Однако это был он – Патрикус. Мистик убитый Эдгаром, Идалиной и Адиусом на Ширу, стоял во плоти. Идею о призраке пришлось сразу отмести, происходило что-то очень непонятное, странное, пугающее, Олеся почти уже почувствовала себя обречённой, когда один за одним, из ниоткуда возникло ещё два покойника – Угриш и её тётушка Вайлена. Тут она как-то сразу успокоилась, это сон, она спит! Ну или сошла с ума, что менее желательно. Пока она размышляла, зала наполнялась – вот когда-то убитый ею Хафур, а это Грисорх, его прикончил Лемрон. Олеся застыла, стоило подумать о погибшем друге, как он появился перед ней, глаза наполнились слезами. По кругу комнаты призраки прошлого возникали снова и снова, живые и мёртвые, муж Ойхи, Синорг, когда-то спасший её, были и служитель ордена, Заулин, мечтавший отправить её на костёр… Последней явилась Сивина. Они все медленно направлялись к ней, смыкая кольцо, зеркало, у которого она оказалась, ожило, заклубилось серебристой, мерцающей, приглашающей тьмой, Олеся зажмурилась и шагнула в неё, в надежде на пробуждение.
