Первый раз это случилось с Ликой в пять лет. Собирая ее в детский сад, мама заметила нечто странное и повернула голову дочери к свету.
– Ну-ка улыбнись.
Лика послушно улыбнулась, и мама прижала руку к сердцу. В детсад в тот день Лику не повели, а повезли совсем в другое место.
– Доктор, ну как же это может быть? – причитала мама, заглядывая вместе с доктором в тёмную пластину рентгеновского снимка. Доктор неодобрительно хмурился и отворачивался – мама загораживала ему свет. – Да ведь ещё вчера всё было хорошо! Как же это?
– А раньше вы делали рентген?
– Нет. Да и зачем? Всё же нормально было. А теперь, вы посмотрите, нижняя челюсть как у бульдога выпирает.
– Дети растут, – вздохнул доктор, – то, что вы не замечали этого раньше, ну… Или вы считаете, что прикус у ребёнка испортился за одну ночь?
Именно это мама и хотела сказать, но, посмотрев на сердитое лицо доктора, промолчала.
– Не переживайте вы так, – доктор попытался успокоить её. – Мезиальный прикус вполне обычное явление. Сейчас и не с такими случаями справляются.
Мама только рукой махнула. А Лике, наоборот, всё нравилось. И кабинет с такими интересными штуками, и большое кресло, в которое её посадили, и лампа, которой дядя в белом халате светил ей в рот. Будет о чём в садике рассказать. Она послушно открывала и закрывала рот, хихикала, когда дядя щупал ей подбородок и нажимал где-то за ушами.
На следующий день Лика снова сидела в удобном большом кресле и послушно открывала рот.
– Что-то ничего не понимаю, – хмурился врач (уже другой). – Тут написано, что вам нужно сделать слепок для аппарата Энгля? Но я не вижу оснований. У ребёнка абсолютно нормальный прикус. Я бы сказал, идеальный.
– Представляешь? – восклицала мама вечером. – Так и сказал, идеальный прикус. Ну, как? А? – Она кормила отца ужином и никак не могла успокоиться. Лика сидела рядом и болтала ногой.
– Дочь, ну-ка улыбнись. – Папа подмигнул. – Молодец. Да всё в порядке с ней. Не надо панику наводить.
– Ну, мне не веришь – рентгену поверь. Мы же к врачу ходили.
– Ой, а то я не знаю, какие сейчас врачи! Может, ребенок нас разыграл. Да ведь?
Лика взяла пряник и сунула в рот.
– Знаешь, мне в детстве нравилась девочка с косоглазием. Так нравилась, что я тоже стал глазами косить.
– И что? – Мама грозно посмотрела на отца, потом на Лику.
– Да ничего, ‑ папа развёл руками. – Может, Анжелика у нас такая же влюбчивая. Признавайся, дочь, кто у вас в садике так ходит? – И он выдвинул нижнюю челюсть вперёд.
Лика захохотала и чуть не свалилась со стула. Папа был такой смешной и совсем непохож на Мотю Ветрова. Вот у того действительно торчали зубы и смешно оттопыривалась губа. А у папы совсем непохоже. Нет.
Случай вскоре забылся, и первый раз Лика осознала, что с ней что-то не так, в свой десятый день рождения. Ей тогда надарили кучу подарков, в том числе комиксы с любимыми феями Винкс. Вечером она листала книжку, разглядывая картинки. Какие же они все были красивые! Такие красивые, какой Лике никогда не быть. Она вздохнула и посмотрела на себя в зеркало. Оттуда на неё смотрели глаза феи Блум. Огромные, в пол-лица. Лика застыла на месте и моргнула. Блум в зеркале моргнула тоже. Лика подняла руку и помахала фее. Та сделала то же самое. И тут Лика поняла, что Блум одета в пижаму с пингвинами, совсем как у неё. Девочка дотронулась до лица и замерла. Это у неё были огромные нечеловеческие глаза, крошечный носик и остренький подбородок. Волосы, правда, остались прежними, так же как и рост, и фигура. Лика ощупала себя и сильно зажмурилась. Не помогло. Лицо Блум по-прежнему было здесь. На ней. Лика медленно вернулась к столу, закрыла комикс и спрятала в ящик. Потом также медленно легла в кровать и выключила свет. В любой непонятной ситуации ложись спать ‑ это правило Лика знала давно. Поэтому заснула, успев ещё подумать, как удивятся завтра подружки в школе.
