Дорога страшно меня измотала. По ощущениям, ехать оставалось с полчаса. То ещё испытание… Сидячий вагон забили до отказа, передо мной расположились отец и сын. Белобрысый мальчуган бандитского вида без устали поедал мандарины. Уж не знаю, какие запасы они прихватили с собой, но на откидном столике выросла приличная такая горка из кожуры. Мальчишка сперва надкусывал дольку и сдирал с неё белую пленку, а уже после, смакуя и причмокивая, ел самое вкусное. И так действительно вкуснее, это дело известное. После каждого съеденного мандарина он непременно спрашивал у отца, как скоро они приедут. Я нисколько этим не раздражался, потому как сам был не прочь озадачить несчастного тем же вопросом.
Я изнывал от безделья и скуки, потому дошёл до отчаянных мер – взял в руки книгу. В подобные приключения я всегда прихватывал с собой книжку, это превратилось в некий ритуал. Посмотрев всевозможные фильмы и прослушав на три круга скачанную музыку, я всё же добирался до текста и прочитывал пару-тройку страниц. Я часто бывал в разъездах, так что приём отработался до автоматизма. Это было сродни рефлексам надрессированной собаки, шелест страниц предвещал скорый приезд, отчего становилось радостно. До следующей поездки прочитанное, конечно, забывалось и можно было снова проделывать этот незатейливый трюк.
– Пап, смотри, что за Ка́мю? – между креслами показалось задорное лицо мальчишки. Он хихикал в ладошку и повторял свой вопрос, на что отец взял его головёшку огромной ладонью и повернул её так грубо и резко, будто то была голова пластиковой куклы.
И, действительно, что ещё за Ка́мю… Столь искреннее недоумение настолько меня позабавило, что я уже не мог дешифрировать эту повесть. Она вдруг превратилась в груду бессвязных букв, потому я забросил книгу в портфель и попробовал ещё раз как следует усесться в жутко неудобном кресле.
Мысли не давали покоя. Я не видел родителей много лет, с того момента, как уехал учиться. Не уверен, живут ли они сейчас здесь. А если и так, узнаю ли их… Мы не общались целую вечность, и по правде сказать, при всём желании не вспомню из-за чего мы так разругались. Догадываюсь, то были бесчисленные мелкие обиды, слепившиеся в огромный снежный ком.
Я, как и многие, уехал за лучшей жизнью и, что удивительно, нашёл её. И вправду, у меня получалось всё, будто за ручку вели. Но с каждой пусть и маленькой, но всё же победой я всё острее чувствовал, что есть какой-то подвох. Я действительно получал всё, о чём просил, но внутри по-прежнему оставалась болезненная пустота. Она не заполнялась ничем. Чего только не пробовал… И в один день всплыла фраза: «Ненавижу вас и как только уеду – я о вас и не вспомню». Я сказал это родителям после очередной пустяковой ссоры. Сказал это с такой злобой… Не то что несвойственной мне, а чуждой, кажется, любому человеку. Так я осознал природу губительной пустоты внутри меня. Но сколько лет ушло прежде, чем я пришел к столь простому выводу.
До родного городка оставалось ехать совсем недолго, а я так и не смог внятно вообразить нашу встречу. Не подобрал ни слов, ни тем для разговора. В голове лишь нарисовалось очертание дома да номер квартиры. Оставалось только добраться до места и надеяться, что родители всё ещё там.
