Так получилось, что этой ночью Евгений Замятин проснулся в гробу. Он пару раз открыл и закрыл глаза, и в своей сонливости так и не понял, открыты они или нет. Вокруг было настолько темно, что разницы юноша не замечал. Решив, что он еще просто не проснулся, Евгений попытался перевернуться на бок, но в самом начале движения уперся во что-то плечом. Не понимая в чем же дело, Замятин постарался перевернуться еще раз, но вновь наткнулся на препятствие. Он потянул к себе руку, но та застряла у таза, с деревянным стуком ударившись о преграду.
Раздражение, вызванное таким ограничением движений, немного прогнало сонливость, и Евгений ощутил, что лежит на чем-то твердом. Решительно ничего не понимая, он постарался встать и ударился лбом о дерево. Еще больше сердясь, он вновь повторил свою попытку, уже стараясь подтянуть к себе ноги, но колени, едва согнувшись, уперлись в доски, а руки застряли по бокам.
«Да что это такое!?», – подумал Женя, от злости просыпаясь окончательно.
Он несколько раз сотрясся, пытаясь выбраться из непонятной тюрьмы, но на все его движения ему отвечал лишь деревянный стук. Плечи теснило, локти и кисти бились о доски в бесполезной попытке добраться до лица. Невозможность видеть еще больше злила юношу, пока раздражение не сменилось паникой. Он отчаянно заколотил по дереву в надежде, что преграда исчезнет.
«Что это такое? Где я? Выпустите! Выпустите меня!», – закричал Евгений в мыслях, а из уст вырвался отчаянный стон, нарастающий вместе с волнением. В истерике он начал колошматить все вокруг себя, пока руки не протиснулись к животу. Юноша надавил на деревянное препятствие, и доски заскрипели.
– Помогите! – исступленно закричал Евгений.
Изо всех сил, насколько это позволяло крохотное расстояние, он начал бить по крышке гроба, пока не раздался надрывный треск. Щепки упали в ладони, а следом за ними настоящим потоком ввалилась влажная земля, засыпав грудь юноши.
Парень взвизгнул и высоко поднял голову, пытаясь отстраниться от неожиданно появившейся грязи. Почва, шурша, стремительно навалилась на шею и застыла только тогда, когда погребла под собой весь торс.
Еще больший страх и паника пронзили Евгения, и он, уже не отдавая себе отчета, раскидывая землю по всему ящику, в том числе и себе на лицо, высвободил руки и простер их к дыре. Вновь повалила грязь, и юноша начал кричать. Из-за нехватки воздуха он начал задыхаться. Голова закружилась, как и беспорядочные мысли внутри нее.
«Выбираться! Наверх! Быстрее, завалит!».
Руки продолжали раскидывать землю по всему пространству, пока попавший в глаза комок не убедил Евгения отбрасывать ее к ногам. Две ладони, словно острые лопаты, вышли через дыру в ящике и вонзились в землю.
Эта маленькая победа слегка отогнала чувство зажатости, но и сразу же послужила стимулом освободить самое главное – невидящие глаза.
Пальцы впились в края сломанных досок и начали с треском отрывать их, постепенно подбираясь к голове. Новая волна земли посыпалась на юношу, и как только первые ее комья попали в рот и ноздри, Евгений вновь закричал.
В панике он добил ящик над собой. Земля захлестнула полностью. Она забилась в уши и веки, попала в нос и рот, не давая возможности дышать.
С огромным усилием юноша развернулся на спину, уперся руками в дно гроба и начал вставать. Сыпавшаяся земля образовывала под ним горку, которая начинала теснить тело уже снизу.
Поднявшись еще немного, он проломил дальнюю часть крышки и под натиском валящей земли встал на ноги.