Бенджамин Лоури был мертв, окончательно и бесповоротно. Об этом свидетельствовала крайне неудобная поза с вывернутой под неестественным углом шеей, в которой господин декан «прилег» внизу лестницы, и синеватое лицо. И хотя бренный прах декана был еще довольно свеж и крайне привлекателен для кафедры некромантии, мои подозрения и надежды уже вились над ним, как трупные мухи.
Полная луна издевательски ярко светила в витражное окно, прорисовывая каждую черту ныне покойного преподавателя. Я не могла отделаться от мысли, что в открытых глазах Бена Лоури застыло выражение всепоглощающего ужаса, что он был уже мертв до жесткого приземления внизу лестницы. Но ректор рассудила, что это предсмертная болевая гримаса.
– Сподобился, – разведя глаза от переносицы, прогудела Лея Мартис, дама, навеки зависшая в должности преподавателя четвертого ранга из-за пристрастия к крепким алкогольным напиткам.
Вот и сейчас фра Мартис икнула, обдав нас стойким запахом бренди и тем самым нивелировав весь эффект от аромата розовой воды, щедро напрысканной в рот для конспирации.
– Допрыгался, – с досадой констатировала ректор Малена Броу, несмотря на поздний час наглухо запечатанная в свое строгое платье с белым воротником.
– Не повезло, – хлюпнула носом Беатрис Тилпс, моя ровесница, временами очень сердобольная барышня, преподаватель третьего ранга на факультете зельеваренья.
– Разве это не выглядит как ледяная руна? – осторожно заметила я, наклонившись над трупом.
Мое внимание привлек странный шрам. Вроде бы не ледяной ожег, но очень похож.
– Чушь! – фыркнула ректор. – У нас нет магов со стихией «лед», а чужим в замок не попасть. Наше учебное заведение надежно защищено. Да и все эти разговоры о нашествии нежити вроде моргулов – непроверенные домыслы! Я неоднократно предупреждала декана, что в башне жить опасно. Но он и слушать не хотел, твердил, что нуждается в особой приватности! Как неразумно! Каждый день преодолевать почти три сотни ступенек по винтовой лестнице – у кого угодно голова закружится. К тому же, мне уже сообщили, что сегодня фэр Лоури опаздывал. Значит, спешил.
– Спешил, – пригорюнившись, скорбно подтвердила фра Телингейл, преподаватель алхимии, высокая, худая и всегда грустная особа.
– И вот, дамы, результат игнорирования банальной техники безопасности! – заявила ректор. – Я вызываю дознавателей. Тело не трогать, студентам не сообщать, все равно сами все узнают.
… – А если это было самоубийство? – мечтательно предположила Беатрис, семеня за мной в столовую.
Коридоры Школы взбудоражено бурлили. И виной тому был не только длинный перерыв на ланч, столь обожаемый студентами. Мы с трудом провели утренние занятия: кто-то видел группу дознавателей, входящих в замок на рассвете под бдительным светом Часового Ока, да и отсутствие декана на утренних занятиях заметил весь факультет. Понятное дело, это совсем не способствовало хорошей концентрации студентов, и так вечно парящих в облаках.
– Что думаешь, Лили? Несчастная любовь? – продолжала вопрошать Бетти. – Он ее любил, а она его – нет. Или оба любили, но не могли быть вместе.
Я покачала головой. Бетти Тилпс считалась окружающими моей лучшей подругой, и я старалась их не разочаровать. В целом мне нравилось это романтичное, легкомысленное создание, с умом, невесомым, как одуванчик в середине лета – дунул, и все мысли разлетелись. Но иногда болтливость Беатрис изрядно напрягала. Вот как сейчас, когда мне хотелось поразмыслить в тишине.
Я часто вспоминала своих подруг по лицею, Ксану и Анну. Вот кто сейчас дал бы мне время на раздумье, а потом с жаром обсудил мои версии. Да и своих подкинул бы с десяток, одна другой невероятнее.
