Я стояла на самом краю утёса в Санта-Крузе, там, где земля обрывалась в ничто, а внизу бушевал океан, чёрный и бездонный, как пропасть в моей душе.
Ветер был не просто холодным – он был злым. Беспощадным. Он выл, словно разъярённый зверь, рвал мои волосы, хлестал по лицу ледяными плетями, будто нарочно пытаясь сбить с ног. Он обвивался вокруг шеи, дышал в затылок мокрым, солёным шёпотом, будто знал мои мысли. Зна́л, что я колеблюсь.
А внизу – океан. Он ревел, вздымая пенящиеся гребни, разбиваясь о скалы с грохотом, который заглушал даже бешеный стук пульса в висках. Вода была тёмной, мутной, безжалостной. Как будто звала.
И я не знала, что делать.
Может быть, шагнуть? Просто закрыть глаза, разжать пальцы – и исчезнуть?
Я не собиралась прыгать. Но если бы в этот момент кто-то толкнул меня – я бы, наверное, даже не вздрогнула.
Моя жизнь была как дорогая, лакированная коробка от конфет: идеально блестящая снаружи и абсолютно пустая внутри.
Работа? Да, приносит деньги. У меня красивый дом с панорамными окнами, из которых открывается вид на тот самый океан, что сейчас зовёт меня вниз. Просторная кухня с мраморной столешницей, где стоят изысканные бутылки вина, которые я открываю в одиночестве. Я езжу на дорогой машине, ношу безупречные костюмы, улыбаюсь на совещаниях – из вежливости, а не от радости.
Но это не моя жизнь.
Я будто смотрю бесконечный сериал про кого-то другого. Играю роль «успешной женщины», а сама всё ещё жду, когда кто-то нажмёт паузу и скажет:
«Ладно, Соф, хватит притворяться. Теперь твоя очередь жить по-настоящему».
Зачем я пришла сюда?
Потому что когда-то, в другой жизни – давно, словно в забытом сне – родители привозили меня сюда на пикники. Мы расстилали на траве клетчатое покрывало, пахнущее солнцем и летом. Мама доставала из корзинки бутерброды с ветчиной и клубнику, которая казалась мне тогда самой сладкой на свете. Папа лежал на спине, показывал на облака и говорил, что одно из них похоже на дракона.
Это было до того, как в доме стало слишком тихо.
До того, как я научилась носить маски.
Теперь здесь не пахнет клубникой. Только солью, сыростью и чем-то горьким – как будто сама природа чувствовала мой внутренний надлом.
Я не нашла ответов.
Но один особенно яростный порыв ветра, едва не швырнувший меня вперёд, заставил тело вздрогнуть – и вдруг я поняла: я ещё хочу жить.
Нога соскользнула по мокрому камню. Я завалилась назад, ударилась спиной и затылком о острые выступы. Боль пронзила тело, но я почти засмеялась сквозь слёзы.
Я жива.
Не смыта в холодную пучину. Не стала новостью в вечерних сводках. Не превратилась в очередную строчку в полицейском отчёте.
Пора было ехать домой.
Полтора часа до города. Завтра – снова на работу. Очередная встреча, где я буду улыбаться не тем, кому хочется, а тем, кому надо.
Я поднялась, вытерла испачканные ладони о джинсы и медленно побрела к машине, чувствуя, как холод пробирает до самых костей. Я была промокшей насквозь, замёрзшей, измученной – но злилась только на себя.
– Соф, хватит, – прошептала я, забираясь в салон. – Мы же договаривались: больше никаких экспериментов в стиле «давай проверим, выживу ли я».
Почему именно это место? Почему так далеко от города?
Ответ был прост: здесь я чувствовала себя настоящей.
Двигатель заурчал. Я выехала на разбитую прибрежную дорогу, где лужи были больше похожи на болотные топи, а грязь жадно цеплялась за колёса.
В Санта-Крузе, если ты застрянешь в такую погоду – найдут через сутки. Если повезёт.
А может, и не найдут вовсе.
Но мне повезло. Колёса вырвались из глиняного плена, и я вырулила на шоссе. Сменила плейлист – вместо депрессивных баллад заиграла что-то бодрящее, смехотворно-весёлое.
