Тепло Воды
Пролог – Тишина после…
Тишина здесь – не отсутствие звука. Это отдельная, плотная субстанция, которая давит на барабанные перепонки, заставляя слышать собственное нутро. Я слышу, как по капле стекает конденсат с крана в умывальнике. Слышу, как скрипят шаги дежурного за железной дверью – раз в два часа, как часы. Но громче всего – тот звук. Приглушённый, влажный хлопок,. Тело, падающее на асфальт.
Они думают, я должен сходить с ума от ужаса или раскаиваться. Но я чувствую лишь пустоту, ровную и гладкую, как стена этой камеры. Я убил её. И единственное, что осталось от неё живого во мне – это тепло.
Не её улыбка, не её голос. Тепло воды.
Оно приходит ко мне по ночам, как наваждение. Призрачное ощущение на коже. Пар, обволакивающий лицо. Скользкие пальцы, скользящие по моей спине под струями, которые смывали с неё всё, кроме её сути. Я закрываю глаза и чувствую его. Оно обжигает сильнее, чем память о ноже.
Иногда мне кажется, я убил её не из-за лжи и не из-за ребёнка. Я сделал это, чтобы остановить этот бесконечный поток, в котором мы оба тонули. Чтобы заставить её замолчать. Чтобы выключить воду.
Но не вышло. Она течёт до сих пор. Тёплая. Постоянная. Как кровь из раны, которую не зашить.
Они скоро поведут меня на допрос. Будут задавать вопросы, на которые у них есть все ответы, а у меня – нет. Они спросят «почему?».
А я вспомню не её мольбы, а то, как она в первый раз вошла в ванную, и скажу правду, которую мне не поверят:
«Это началось с воды»
Глава 1 – Запах её духов
Лифт с дребезжанием, словно нехотя, поднялся на восьмой этаж. запах – слабый аромат чистящего средства для полов, тления из мусоропровода и чужая жареная рыба – ударил в ноздри. Домой. Никита толкнул тяжёлую металлическую дверь с номером «42» и впустил маму вперед, занося в прихожую свой потрёпанный рюкзак и сумку с грязным бельём из общаги.
Трёхкомнатная хрущёвка. Не развалюха, но и не новострой. Свой мирок. Гостиная с «стенкой» и старым, но исправным телевизором. Комната мамы – строгая, с документами на столе и иконой в углу. Его комната – самая маленькая, его берлога, заваленная книгами, наушниками и притерпевшимся к креслу ноутбуком. И кухня – узкая, с совмещённым санузлом в конце коридора, вечно пахнущая борщом и сыростью из вентиляции.
– Раздевайся, сынок, не стой в дверях, – бросила мама, Лидия Сергеевна, уже снимая пальто и включая на телефоне очередной рабочий чат. – Устал с дороги?
– Нормально, – буркнул он, вешая куртку на крючок. Он был невысокого роста, крепкого телосложения, не худой и не толстый. Каштановые волосы лежали немытыми прядями на лбу, а лёгкая щетина делала его лицо старше его девятнадцати. В свои годы он казался вечным подростком, застенчивым и чуть угловатым.
И тут его нос уловил нечто иное. Сладковато-горький, пьянящий шлейф, абсолютно чужеродный в этом мире щей и дешёвого освежителя воздуха. Дорогие духи.
Из гостиной, лениво перебирая каналы пультом, вышла она.
Ксюша.
Ему всегда требовалась секунда, чтобы перезагрузить её образ в памяти. Они виделись последний раз пару лет назад, и тогда она была просто худощавой девочкой с дерзким взглядом. Теперь перед ним была женщина.
Невысокая, со стройной, почти хрупкой фигурой, облачённой в простые чёрные легинсы и oверсайз-свитер, сползающий с одного плеча. Но даже это выглядело на ней как тщательно продуманный образ. Чёрные волосы, короткое каре с идеально острыми прядями, обрамлявшими скулы, будто вырезанные ножницами стилиста. Лицо – без намёка на косметику, но с безупречной кожей, будто только что с обложки. И глаза. Ярко-голубые, почти неестественного оттенка, как два осколка льда. Они медленно скользнули по нему с ног до головы – оценивающе, без стеснения.
