– Возрадуйтесь, свято верующие в истинного Бога нашего. Воздавшего нам за дела и наславшего кару на всех нечестивых слуг своих! – вещал высокий мужчина, одетый в лесной камуфляж. Абсолютно лысый, с длиной ухоженной бородой. Он выступал перед большой толпой разномастно одетых людей. Его трибуной выступала подвешенная к потолку платформе. – Мы, истинно верующие в него, стали лабрисом, карающим в божественной длани. Воздадим же хвалу ему и примем дары, ниспосланные нам, дабы мы ощутили силу и величие его. Возблагодарим же за возможность узреть истинный путь!
Трижды что-то невнятно проорав, они выстроились в очереди перед железными бочками. Возле каждой стоял человеку с деревянным черпаком. Эти люди отличались от остальных. Они были облачены так же, как и их лидер. В нечто похожее на военную форму. Но в отличие от него, их лица были спрятаны под чёрными баллаклавами. На каждой была изображена белая молния в такие же цвета круге.
Люди, по одному подходили к бочкам. Каждый человек шёл со своим сосудом. Их разнообразие поражало воображение. Использовались железные кружки, стеклянные банки разных объёмов, пластиковые контейнеры и обрезки от бутылок, в том числе стеклянных. Черпаки аккуратно опускались внутрь бочек, и очередной счастливец отходил с драгоценной жидкостью. Отстоявшие очередь и заполучившие желаемое, со счастливой улыбкой прижимали к себе ёмкость с мутной водой. Отойдя чуть в сторону, словно жители пустыни, давно не встречавшие оазис, с жадностью выпивали всё без остатка.
– Чёртовы фанатики. Дружище, знаешь, что в этих бочках? Хотя откуда тебе, Ты ещё тут совсем зелёный, – мой сосед по клетке, сплюнул кровь из разбитой губы. Отвернулся от происходящего неподалёку действия и посмотрел на меня одним глазом. Второй настолько заплыл, что не получалось его открыть. – На месте массовой гибели некоторых стайных мутантов, начинает расти белёсая, практически прозрачная, трава. Так они её сушат, измельчают и разводят большим количеством воды. Причём воду берут чуть ли не из лужи. А потом этот сукин сын, со своими шавками поят этим дерьмом рабов и пойманных ими людей. Таким образом превращают в послушное стадо. Все, кого ты тут видишь – рабы. Они выполнят всё, что он им прикажет.
– И даже смерть не поможет? – с недоверием спрашиваю.
– Ха-ха, смерть. Ох, сука! – поморщившись, он потрогал рёбра и произнёс очередную заковыристую матерную тираду. Мастерски мешая ругательные выражения на русском и на многих других языках. – Ребро, падлы, сломали. Ну ничего, вы у меня испытаете незабываемые впечатления. Мне бы только выбраться отсюда.
Он ненадолго задумался. На его лице отобразилась зловещая гримаса. Вынырнув из грёз, провёл в очередной раз по разбитым губам языком и продолжил прерванный разговор:
– Лёх, если тебя напоят этой мерзостью, то тебе уже ничего не поможет. В поселениях, опытные лепилы могут из куска дохлого мяса собрать вполне здорового человека. Это же пойло уничтожает не тело, а душу. Оно стирает все твои жизненные установки, ценности, идеалы. Ты станешь бездушным куском мяса. А если эти мудаки успеют тебя хорошенько обработать, то все. Ты станешь тупой марионеткой с единственным желанием. Служить им, как верный пёс служит хозяину.
Закончив принимать, так называемые, дары, люди вновь встали напротив жреца. Задрав лица вверх, начали петь. Слушать это было не выносимо. Кто-то действительно знал текст, но многие просто пытались повторить за ними. В интерфейсе смог узнать, что текст на латинском. Скорее всего, многие его не знали, но судя по восторженным лицам, их это не волновало. Вот только не всех. Лицо жреца, из благостного, то и дело превращалось в недовольную гримасу.
