Все что происходило, видел словно со стороны. И как бы ни пытался, так и не смог приблизиться, спасти, помочь.
Рванулся туда, но меня откинула назад невидимая сила. Я зарычал от ярости и бессилия.
Раскинул руки в стороны, выгнулся, запрокинул голову, от моего звериного рыка, наверное, содрогнулись ад и небеса. Заскулили грешники в чистилище.
Обезумевший от боли и отчаяния зверь вырвался на волю. Я словно со стороны наблюдал как меняется мой облик. С привычного уже, почти человеческого, полную боевую ипостась.
Архон… мое второе я, моя сущность… Показался на поверхности, так что кожа пошла волнами, сверкая черными сверкающими чашуйками.
От трансформации менялось тело, скручивало в узел внутренности, по венам растекалась жидкая лава, воспламеняя каждый атом.
Гнев и ярость лишь подкинули жара в пламя ненависти к тем, кто посмел тронуть мое. Кто сейчас представлял угрозы для моей пары и неродившихся детей.
Зверь в любой момент мог сорваться, и кинуться по следу смертников. Его тянуло словно магнитом к той, что стала смыслом жизни.
Архон раздался в плечах, стал выше, мощнее, сильнее. Более чем двухметровый массивный широкоплечий мускулистый зверь, с большими, сантиметров в тридцать, витыми рогами взревел еще сильней.
Черный почти эбонитовый хвост, с жалом на кончике, метался из стороны в сторону, ударяя металлической чешуйчатой погремушкой по жесткому полу.
От лба до выбритых висков, и вниз по шее, вилось серебристое тату в виде кельтских символов. Расширяясь на спине до черно— серебристых крыльев. На груди такие же чешуйки образовывали кольчугу.
Зверь метнулся к кровати, попытался разорвать путы, удерживающие нашу пару. И не смог.
Во сне мы могли лишь наблюдать за тем, что происходило вокруг.
Мы с Верой оказались заперты в белоснежной от пола до потолка, залитой светом лаборатории.
Даже мебель здесь, и та была белоснежной.
Плевать на обстановку.
Все мое внимание привлекла девушка, лежащая на медицинском столе в центре лаборатории.
Моя пара, моя единственная, моя архесса.
Я наконец, нашел ее.
Жадным взглядом прошелся по хрупкой фигурке, с огромным животом, едва прикрытом полупрозрачной голубой простынкой.
Из под зеленой медицинской шапочки выбились черные длинные волосы с белыми прядками.
Откуда у моей малышки белые пряди?
Я жадно вглядывался в бледное искаженное от страха и боли личико. Кричал, махал руками с длинными черными когтями прямо перед ее лицом.
Но Вера меня не слышала. Металась из стороны в сторону, и кричала, звала на помощь именно меня.
Меня.
Дергала руками и ногами, прикованными наручниками к металлическим поручням медицинской кровати.
Кричала мое имя, умоляла о помощи.
А я лишь беспомощно метался вокруг медицинского стола, не в силах разорвать удерживающие ее браслеты. Не мог ни докричаться до нее, ни освободить, ни дать надежду, что приду. Что спасу. Что не брошу.
Я ничего не мог.
Оставался лишь беспомощным зрителем на этом атракционе ужасов. Ощущая ее боль, как свою собственную.
Скалился и рычал от бессилия.
Чуть в стороне открылась дверь, я обернулся, и яростно взревел, увидев кто именно вошел в лабораторию.
Чешуя на загривке встала дыбом, от одной мысли, что он собрался делать с моей архессой и детьми.
— Итак, вот мы снова встретились, доктор Рейнер. Земля круглая, верно? – Человек в белом халате едва улыбнулся. Взял планшет, лежавший на столике рядом с кроватью. Стянул медицинскую маску, закрывавшую половину лица. Хотя, я и так понял кто он. Этого мудака, я бы узнал, даже будучи слепым. Только по противному скрипучему голосу. По отвратительному смраду, запаху смерти, который бы ни с чем не спутал.
