Самое плохое, что может случиться с человеком, со мной уже давно произошло: я родился. Остальное лишь вытекает из этого печального факта. Остальное – это я, сидящий на холодном металлическом полу тюремной камеры, закрывший глаза и зажавший уши ладонями. Такая фарфоровая обезьянка из детства. Стояла, помню, на комоде в спальне родителей. Точнее, три обезьянки. Ничего не вижу – ничего не слышу – ничего не скажу. Рот руками, как третья обезьянка, я зажать не могу. Не хватает рук. Но я и так не скажу. Потому что сказать мне нечего. В этой позе проходит большая часть моих дней. Или ночей? Не знаю. Дни и ночи остались в совсем другой счастливой жизни. Здесь их нет. Только – ничего не вижу – ничего не слышу – ничего не скажу… Я бы предпочел не существовать, чем так… Но не получается. Даже время стало моим врагом. Оно душит. Вернее, придушивает. Живу на самой грани небытия и никак не могу пересечь эту грань. Никогда не думал, что можно так мечтать о смерти. Сон – мое краткое счастье. Хотя и во сне… Но я научился забывать сны. Об этом никто не знает, это мой главный секрет и пять-десять секунд кайфа, выцарапанного мною у жизни. Пять-десять секунд, когда, выныривая из очередного кошмара, я зависаю в воздухе, чтобы неминуемо плюхнуться в кошмар реальности. В воздухе хорошо. Я забываю сон, забываю, кто я и где я… Заканчивается это всегда одинаково: мне становится нестерпимо хорошо, а затем сразу приходит понимание, почему мне так нестерпимо хорошо. И становится нестерпимо плохо. Я открываю глаза и вижу то, что вижу. И слышу то, что слышу. И понимаю то, чем я являюсь, и чему послужил причиной, и к каким следствиям-последствиям это привело. Тогда я сажусь в позу лотоса на холодный металлический пол своей камеры, закрываю глаза, зажимаю ладонями уши и стараюсь ни о чем не думать.
* * *
Беда в том, что сами мои старания есть мысль. Думать о том, чтобы не думать – мой личный Эверест глупости и безнадеги. На этой вершине я провел первые пять лет своего заключения и все-таки решил якобы неразрешимый логический парадокс. Жизнь заставит – и не такое решишь. Я вообще-то парень умный и упорный. Когда-то был предметом зависти и образцом для подражания всего человечества. Человечества! Ни больше ни меньше! Тьфу, вспоминать противно… К сожалению, нрав у человечества весьма переменчив. Вчера превозносили, обожествляли, награды вручали, а сегодня… А сегодня я сижу в камере-одиночке, обвиненный в заговоре с целью уничтожения вида homo sapiens. И во всех проблемах этих бедных homo виноват практически я один. Что не так уж далеко от истины, к сожалению… А ведь было время – меня, казалось, в космос несло, прямиком в божественные выси. Но вынесло сюда, на холодный тюремный металлический пол, где я ничего не вижу, ничего не слышу и ничего не скажу…
Все же что-то от былого величия во мне осталось. Со временем я научился забывать себя. Это оказалось довольно просто. Любому существу, пожелавшему забыть себя, необходимо закольцеваться, впиться зубами в свой несуществующий или существующий хвост, начать жевать его и перестать понимать, где собственное начало, а где конец. Технически укусить самого себя за хвост гораздо проще, чем объяснять философскую подоплеку этого действа. Достаточно, предельно сконцентрировавшись на одной мысли, много раз (может, и миллион, откуда мне знать, не считал) повторить ее про себя. Да-да, все банально, старые добрые мантры… Не банально, правда, что дошел я до этого сам, никогда не изучая никаких восточных практик. И даже изобрел несколько эксклюзивных заклинаний. Самое бронебойное из которых – “Чумо лока дах о!”. Если и простит меня когда-нибудь оскорбленное и погубленное мною человечество, то именно за “Чумо лока дах о!” Подозреваю, что если бы донес кто-нибудь до людей мое великое открытие, то все можно было бы исправить или хотя бы остановить. Но некому доносить – сторожащие меня силы добра и порядка мне не поверят. Сочтут, что я все-таки сбежал от них в безумие, несмотря на все препараты, которыми они меня регулярно пичкают.
