Эта книга для меня очень необычна. Во-первых, я писал ее по заказу. И это случилось в первый раз. Поэтому работа над ней у меня шла очень сложно. Одно дело, когда какая-то книга уже обдумана, созрела у тебя в голове и тебе остается только ее записать, а другое – когда тема, сюжет и даже эпизоды заданы кем-то другим. После этой книги я вообще понял, что писать «под заказ» мне очень трудно. Во-вторых, она написана со слов людей, с которыми и происходила бо́льшая часть событий, описанных в этой книге (не все, конечно, – все-таки это фантастический роман, но совершенно точно бо́льшая часть). Отдельные куски – это просто расшифровка диктофона. Именно этим и вызваны некие огрехи – скажем, «подвисание» некоторых сюжетных линий, персонажей, сумбурность некоторых диалогов и так далее. В любом случае в этой книге все описано так, как оно было с теми, кто мне все рассказывал. Было и будет. Потому что в отличие от книги, которая закончена, жизнь людей, воссозданная в ней, продолжается. И хочется верить, у них еще очень многое впереди. Опасное и удивительное, привычное и неожиданное, обыденное и невероятное. Так пожелаем же им удачи…
– А у него точно бабло есть?
– Да точно, я тебе говорю! Я сам видел: у него в борсетке баксов – целая пачка! И «Ниву» нулевую в прошлом месяце взял!
– Так, может, он на нее все и спустил?
– Я ж тебе говорю, у него борсетка пухлая, – уверенно заявили хриплым голосом.
– А чего ж тогда «Ниву» взял, а не иномарку?
На этот аргумент второй собеседник нашел возражение не сразу. Поэтому в темной норе, ведущей в подвал недостроенного дома, на некоторое время установилась озадаченная тишина. А действительно, если есть бабло, так чего же не взять «самое-самое»? Жить же надо по полной, на все деньги…
– Да хрен его знает… – спустя пять минут напряженных размышлений вновь вступил хриплый. – Но борсетка у него пухлая, точно. Не газету же он там таскает? – И хриплый заржал от такого дурацкого предположения, даже не догадываясь, что начало одному из самых больших состояний мира когда-то положила именно газета, причем выброшенная с проплывавшего мимо корабля.
– Да тише ты, спугнем еще! – досадливо отозвался напарник. И хриплый тут же замолк. На некоторое время в норе установилась тишина, но она продолжалась недолго. Спустя буквально три минуты из темноты вновь раздался хриплый голос:
– Да где ж он, сука?! Задубел уже совсем, пальцев на ногах не чую… Слушай, я курну. – И через несколько секунд в темноте заалел огонек сигареты.
– А давай и мне сигаретку.
Пару минут оба молчали, а затем вновь заговорил первый:
– А ты уверен, что он здесь пойдет?
– Он всегда здесь ходит, через стройплощадку. Он «Ниву» на стоянку ставит, ну, которая на углу, а потом идет домой. А тут, если не через стройплощадку, обходить почти квартал.
– А если он сейчас «Ниву» около дома оставит?
– Это чего это около дома? Всегда на стоянку ставил, а сегодня, поди ж ты, около дома?
– Ну а если?
– Отвянь!
И в норе опять установилась тишина.
– Слышь, а как думаешь, сколько бабла зашибем? – спустя минуту вновь прорезался первый. – Ну, тысяч пять будет?
– Да какой – пять?! Я ж тебе говорю, у него в борсетке баксов целая пачка. Во такая! Десять – точно!
– Значит, по пять на брата?
– А то… – мечтательно произнес хриплый. – Слышь, а ты на чё свои бабки тратить будешь?
– Не знаю. Не думал еще… А ты?
– А я «бэху» возьму. В тридцатом кузове. У одного моего кореша такая. Ласточка!..
– Тихо!
За углом послышался скрип снега под каблуками. Кто-то приближался.
– Туши сигарету, быстро! – придушенно зашипел хриплый, а его подельник зло ругнулся:
– Черт, и половины не скурил! Ну, курва, он мне за эт… – и замолк, потому что ладонь хриплого заткнула ему рот.