Северная Англия, 1319 год
Саксан Хани Тодд разбудил собственный крик. Она резко села на постели; ее била дрожь. Холодный воздух спальни быстро высушил ночную сорочку, пропитавшуюся потом. Страх сдавил горло: перед глазами все еще стояла картина, заставившая ее проснуться. Саксан снова легла, свернувшись калачиком под одеялом, и постаралась успокоиться.
Однако чувство, что она явственно видела будущую гибель своего брата-близнеца Питни, не проходило. Образ его убийцы был настолько ярок, словно он стоял у изголовья ее кровати: кровь мальчика медленно капала с его рук, и на губах блуждала ликующая улыбка. Казалось, она никогда не забудет это смуглое красивое лицо, которое почти не портил маленький шрам под левой бровью, и черные глаза, холодные, как могила.
– Это всего лишь сон, – прошептала она, зарываясь в подушки и силясь прогнать образ страшного человека.
В конце концов Саксан смирилась с тем, что после ночного кошмара уже не сможет заснуть. Вздохнув, она легла на спину и уставилась в потолок. Страх почти прошел, но в сердце прочно поселилась тревога.
– Я молю Бога, чтобы ты был жив и здоров, Питни, – произнесла Саксан вслух, заламывая руки. – Но если этот сон – предчувствие, а не просто видение, рожденное беспокойством о тебе, твой дух обретет покой. Клянусь всеми Тоддами, ушедшими из жизни, что, если тебя убили, твой убийца не проживет и года. Я сама вырву черное сердце негодяя из его груди.
На холодном весеннем ветру шелестели знамена. Ботолф Корвайн Лавингтон выругался про себя, откидывая непослушную прядь иссиня-черных волос. Его хмурый взгляд не отрывался от толпы собравшихся. Около каждого шатра были выставлены рыцарские щиты и штандарты, но ни один из них не был тем, который он искал. Это его не удивляло: его враг действовал все более осторожно. Граф Кейндал и его гости начали искать места на трибунах, откуда они могли бы следить за рыцарским турниром. Дамы смеялись, флиртовали и награждали своих избранников подарками, которые те должны были иметь при себе в рукопашной схватке. Ботолф знал, что скоро и ему придется принять участие в турнире.
Он стоял перед шатром и, прищурившись, наблюдал за происходящим. По приказу Ботолфа его вассалы и близкие друзья сэр Роджер Вейн и сэр Весли Десрогес также пристально следили за фланирующей оживленной толпой. Где-то среди ярко разодетых зрителей был человек, замысливший убийство. Ботолф знал, что убийце на руку веселая суматоха праздника.
– Будь осторожен, Ботолф.
Обернувшись, он улыбнулся своей матери, миниатюрной леди Мери:
– Буду. Я всегда осторожен. Пойди, найди себе место, мама. Не бойся за меня.
Леди Мери вздохнула:
– Неужели мужчины никогда не изменятся? На твою жизнь трижды покушались, а ты советуешь мне не волноваться.
– И трижды попытки оканчивались неудачей.
– Да, но в последний раз твоя жизнь висела на волоске. Эта опасность, исходящая от неизвестного…
– Мы оба знаем, кто хочет видеть меня мертвым. – Ботолф осекся, заметив, как побледнела мать.
– Я не могу в это поверить, – проговорила она слабым голосом. – Сэсил – твой брат.
– Сводный брат.
– У вас одна кровь, кровь вашего отца.
– У нас также один день, месяц, год, час и даже момент рождения. Но это не имеет значения. Нам обоим известно, что Сэсил преследует меня. – Он погладил мать по щеке, еще не тронутой морщинами. – Иди. Смотри представление. Со мной ничего не случится. Давай не будем больше об этом говорить. Это причиняет тебе боль.
– Она не хочет признавать правды, – тихо сказал сэр Роджер, когда леди Мери ушла. Взгляд его голубых глаз был полон симпатии к этой женщине.
