Это было жаркое и знойное лето, но хотя я с нетерпением ждала вечера, солнце подсказывало: мы успеваем доделать нашу работу.
Когда наступит ночь, нам придется остановиться. Нам придется бросить поиски до наступления следующего дня.
Я опустила флаер в прорезь для писем и услышала, как он падает на коврик. Я изо всех сил старалась не смотреть на мрачное лицо с бумаги, находящееся под крупной надписью «ПРОПАЛ БЕЗ ВЕСТИ».
Сейчас эти действия казались чем-то обыденным.
Когда с одной улицей было покончено, мы переходили на другую. И каждый раз делали одно и то же. Мне стало интересно, сколько людей прочитает то, что я дала себе труд напечатать, сколько потратят минуту своей жизни на то, чтобы подумать о написанном на наших тоненьких флаерах, и сколько сразу же, не переживая, выбросят их в мусорное ведро, потому что это их не касается.
А затем я поймала его взгляд. Взгляд человека с флаера. Взгляд, которого я пыталась избегать. Его зеленые глаза блестели от вспышки фотоаппарата. Лицо исказила сердитая гримаса, ясно дающая понять: в тот момент он не хотел фотографироваться. Темно-каштановые волосы, короткие и непричесанные, падали ему на глаза.
Тео Локхарт. Мальчик, которого никто в нашей школе толком не знал, мальчик, с которым случилось что-то ужасное.
В начале десятой пройденной мною улицы меня ждали другие помощники, они отдыхали, валяясь на траве и греясь в лучах вечернего солнца. Отдыхали с закрытыми глазами, ожидая, что усталость уйдет, прежде чем они вернутся к поискам. Я присоединилась к ним, плюхнувшись на небольшой, покрытый травой клочок земли.
Ступням стало намного легче, когда они освободились от веса моего тела. Я закрыла глаза и насладилась легким, ласкающим кожу ветерком, сдувающим волосы с липкого от пота лица. Но вскоре мгновение покоя закончилось, к нам быстро подбежала Грейс, она хмурилась – верный признак плохих новостей. Вы уж поверьте.
– Вот, – твердо сказала она, бросая на землю рядом со мной пачку бумаги. – Джони Уэсту пришлось пойти домой, поэтому нам отдали оставшиеся у него флаеры.
Она сняла пиджак, под которым оказался черный топ-жилетка, заправленный в джинсовые шорты.
Я поднялась с земли и оглядела оставшуюся у меня пачку бумаги.
– Но мы не успели обработать даже половины наших флаеров.
Грейс пожала плечами, обмахиваясь от жары ладонью, как веером.
– Я думаю, в конце дня нам просто придется вернуть то, что мы не успеем рассовать по почтовым ящикам.
– Думаю, да, – пробормотала я, ощущая, как последние солнечные лучи осветили мое лицо, а затем солнце скрылось на ночь.
– Найя не против того, что вы отменили сегодняшнее свидание?
Грейс тепло улыбнулась при мысли о своей девушке. Они встречались уже два года, с тех самых пор, как Грейс призналась во всем родителям и мне.
– Она понимает, как это важно. На самом деле, может статься, она тоже захочет помочь.
– Тогда в следующий раз, как ее увидишь, передай, что она задолжала мне шоколадный маффин, который стянула вчера за обедом.
Грейс мелодично рассмеялась, и я присоединилась к ней. Было тихо, подходящий момент, чтобы насладиться последним летним теплом до наступления холодов. Я слушала болтовню других добровольцев и мелодию, которую выводили сидящие на деревьях рядом птицы. На какой-то миг вечер показался просто идеальным, а потом я вспомнила, зачем мы все здесь.
– Я думаю, Тристан хочет к нам подойти, – мгновением позже голос Грейс привлек мое внимание. – Он все время на тебя смотрит.
А затем, как будто услышав ее слова, Тристан Майерс позвал:
