Когда я вышел из лифта и пошел по коридору, все вокруг показалось мне точно таким же, как и в тот далекий день, когда я впервые появился здесь в поисках работы. Тогда на двери висела табличка с надписью: «Б. Кул. Частный детектив». Теперь же на ней значилось: «Кул и Лэм». Б. Кул в одном углу, а Дональд Лэм пониже, в другом. Я как-то сразу успокоился, увидев на двери свое имя, и почувствовал, что действительно вернулся домой.
Я толкнул дверь. Элси Бранд барабанила по клавишам пишущей машинки. Она обернулась и посмотрела через плечо. На ее лице автоматически появилась ободряющая улыбка, которая была всегда наготове, чтобы успокоить нервных клиентов, решивших обратиться к частному детективу.
При виде меня эта улыбка мгновенно слетела с ее лица, и она широко раскрыла глаза:
– Дональд!
– Привет, Элси.
– Господи, Дональд! Как я рада тебя видеть! Откуда ты явился?
– С южных морей, из далеких стран.
– И на сколько ты… Когда тебе надо будет возвращаться?
– Никогда.
– Так ты насовсем?
– Надеюсь. Через полгода я только должен буду пройти медкомиссию.
– А что с тобой случилось?
– Какая-то тропическая лихорадка. Все обойдется, если я не буду на этом зацикливаться, буду жить в прохладном климате и поменьше нервничать. Берта у себя? – Я кивнул в сторону двери с табличкой «Б. Кул».
Элси кивнула.
– Как она?
– Все такая же.
– А вес?
– Держится на ста шестидесяти пяти фунтах[1] и крепкая как дуб.
– А как насчет заработков?
– Какое-то время она неплохо справлялась, но потом все опять пошло как раньше. Сейчас дела не очень-то хороши. Но ты бы лучше спросил ее саму.
– А ты так и стучала не отрываясь на своей машинке все время, пока меня здесь не было?
– Ну конечно, нет, – засмеялась она. – Только восемь часов в день.
– Похоже, ты тоже любишь, чтобы все шло как раньше. Я думал, что ты уйдешь отсюда и устроишься на авиационный завод.
– Ты что, не получал моих писем?
– Получал, но ты ничего не писала о том, что остаешься на этой работе.
– Я не думала, что об этом стоит писать.
– Почему?
Она отвела глаза:
– На знаю. Наверное, это был мой вклад в общее дело.
– Преданность работе?
– Не столько работе, – сказала она, – сколько… Ох, я, право, не знаю, Дональд. Ты был там, на войне, и я… в общем, я хотела сделать что могу, чтобы удержать наш бизнес на плаву.
В это мгновение зазвонил внутренний телефон. Элси сняла трубку, переключила телефон на кабинет Берты и сказала:
– Да, миссис Кул?
Берта была в таком бешенстве, что трубка с трудом выдерживала ее злость. Даже с того места, где я сидел, был отлично слышен ее резкий, раздраженный голос.
– Элси, – вопила она, – сколько раз я говорила тебе, что ты должна только узнать у клиента, зачем он пришел, а потом сразу же позвонить мне! Вести переговоры я и сама умею!
– Это не клиент, миссис Кул.
– А кто же?
– Это… это один друг.
Тон Берты поднялся на целую октаву:
– Я что, плачу тебе за то, чтобы ты здесь вела светские беседы? Или все-таки за то, чтобы ты иногда вспоминала про свою работу? Ну, я вам сейчас устрою! – С этими словами она так швырнула трубку, будто хотела расколотить телефон.
Мы услышали быстрые шаги, затем дверь распахнулась, и Берта – подбородок решительно вздернут, маленькие острые глазки сверкают гневом – появилась на пороге кабинета. Быстрым взглядом она определила мое местоположение, а затем медленно двинулась на меня, словно линейный корабль, собирающийся протаранить субмарину.
На полпути до нее наконец дошло, кого она видит перед собой, и Берта встала как вкопанная.
– Да это ты, чертенок! – воскликнула она.
На какое-то мгновение Берта не смогла скрыть своей радости, но тут же взяла себя в руки, явно не желая никому этого показывать. Повернувшись к Элси, она немедленно призвала ее к ответу:
