Глава 1. Карты, деньги, два кинжала
Зал таверны казался багровым в свете многочисленных свечей и очага. Соблазнительно пахло жаренным мясом. Но гоблин не позволял своему длинному носу его отвлечь. Сейчас его интересовал куда более важный запах. Запах удачи.
Над карточным столом повисло напряжение. Три сердитых здоровых мужика, с которыми он играл, хранили молчание. Отъявленные головорезы вглядывались в карты, прикидывали шансы и почесывали неопрятные бороды. Наконец один, с татуировкой разбитого сердца в клетке на бицепсе, сказал:
– Принимаю, – он пододвинул пару столбиков золотых монет в центр стола, и несколько зрителей одобрительно заохали. Многие, затаив дыхание, ждали конца партии. Сегодня гоблину сильно везло, он выигрывал уже четыре раза.
Татуировка рискового мужика означала «любимая вышла замуж, пока он был на каторге».
Два оставшихся игрока пасовали.
На зеленой роже появилась улыбка, напоминающая щедрую дольку арбуза.
Каторжник выложил карты на стол.
– Полная свита дамы!
Окружившие стол зрители издали восхищенные возгласы. Это была сильная комбинация. Двое других игроков-людей повеселели и стали одобрительно хлопать дружка по плечу. Они были из одной банды, и победа одного означала победу всех.
Гоблин стал медленно, одну за другой открывать свои карты. И по мере того, как он это делал, хорошее настроение каторжника таяло, как снег весной.
Дама.
Карета.
Паж.
Горничная.
Зеркальце.
Гоблин остановился, не спеша выкладывать последнюю карту. Зубы и кулаки его противников сжались сами собой. Пока карты были те же самые, что и у его противника. Осталась последняя.
– Не может быть! – вырвалось у каторжника.
Собачка, но в золотом ошейнике! Это делало его комбинацию ровно на одну ступень выше.
Зрители стали смеяться, аплодировать и выкрикивать поздравления.
Сказать, что его оппоненты сидели мрачнее тучи, значит ничего не сказать.
– Не переживайте, господа, – улыбаясь во всю варежку и сгребая монеты, сказал гоблин. – Не везет в картах – повезет в любви…
Не успел он договорить, как каторжник наклонился, схватил его за тощую глотку и поднял над столом.
– Ты жульничал! – рявкнул он.
Его товарищи согласно закивали.
– Удача… дама капризная… надо уметь проигрывать… – прохрипел гоблин, суча ногами в воздухе и силясь разжать его пальцы.
– Ты мухлюешь! Вонючий крысоед! Никому не может так сильно везти! Ты где-то прячешь карты! Признавайся, блевотный выползень! – злобно крича эти слова, главарь шайки вертел его в руках, заглядывая в рукава, хлопая по карманам. Даже за воротник посмотрел.
– Я играл честно! Будь мужиком и смирись! – ответил гоблин, болтаясь в его руках, как тряпичная кукла.
– Ты сам скажешь, как тебе удалось надуть меня с парнями, жалкий лживый гоблин! Или лежать тебе сегодня в канаве с перерезанной глоткой, не будь я Сиплый Шаврун! – для сиплого, Шаврун орал очень громко и четко.
Неожиданно гоблин извернулся и ударил его ногой прямо в морду. Сиплый Шаврун его выпустил, и гоблин шустро юркнул под соседний стол, унося с собой деньги.
– Ах ты… – Сиплый Шаврун вскочил, но тут же упал обратно на стул. Он рефлекторно отшатнулся от кинжала, который неожиданно воткнулся в стол прямо у него перед носом.
Посетители таверны, до этого весело и шумно наблюдавшие за происходящим, умолкли.
В полной тишине Сиплый медленно поднял глаза к потолку, откуда прилетел кинжал. Крыша таверны держалась на множестве толстых деревянных столбов. Между которыми были балки. Как оказалось, вполне подходящие, чтобы на них разлечься. На одной как раз и расположился хозяин кинжала. Точнее, хозяйка. Темное облегающее одеяние и освещение позволяли отчетливо рассмотреть однозначно женскую фигуру.
Она расслабленно сидела боком к Сиплому, спиной опираясь о колонну, одну ногу вытянув вдоль балки, а вторую согнув в колене. Глядя на неё, становилось ясно, что ей очень удобно и комфортно. Второй кинжал, точно такой же, как тот, что торчал в столе, она вертела в руке. Верхнюю половину лица скрывала тень темно-синего капюшона. Можно было рассмотреть лишь аккуратные, красивые губы.
