Инженер по технике безопасности Сергей Тимофеевич Полезаев стоял на приморской набережной, прямо над пляжем, и глядел на закат.
Он широко расставил коротковатые ноги, почти по локти запустил руки в просторные карманы. Ветер трепал рыжеватый венок его волос, огибающий небольшую матовую лысину, и сбивал набок редкий кустик бородки.
Солнце уже израсходовало весь жар. Обессиленное, с ощипанными лучами, оно уползало за окоём. По заливу шныряли розовокрылые от заката яхты. Где-то играла музыка. И это было то самое аргентинское танго, что Полезаев танцевал в городском культурном парке лет десять назад с одной замечательной девушкой… Как же её звали? Тонечка? Или Сонечка?.. А впрочем, сейчас это уже не имело ровным счётом никакого значения. Сергей Тимофеевич расслабленно слушал музыку, поглядывал в морскую закатную даль. И душа его отдыхала.
Над пляжем порхали мячи и воланы. Бронзовокожие атлеты прогуливались у воды со своими весёлыми подругами, демонстрируя преимущества здорового образа жизни.
Полезаеву хотелось скинуть одежду, спрыгнуть вниз, пробежать босиком по калёному песку, расталкивая всех этих самоуверенных красавцев, и нарочито громко бултыхнуться в зеленоватую ликёрную волну с завитками шипучей пены. Но он был застенчив и раним. Он стеснялся обнажать перед всеми своё рябое дряблое тело. Да ещё и в этих несуразных домашних трусах до колен…
Вот если бы он был другим… Вроде того, например, горделивого красавца, который опёрся скульптурной рукою о ствол пальмы…
Полезаев представил себя другим…
Плечи его неимоверно раздались. Брюшко втянулось под рёбра и отвердело, напоминая кирпичную кладку. Мышцы перекатываются тугими шарами…
Вот идёт он в узких символических плавках через притихший пляж мимо атлетов с разинутыми ртами, мимо шоколадных красавиц, позабывших вдруг о своих кавалерах. И дальше – через весь город Приморск. И лучи солнца отскакивают от его бронзовой кожи…
Вот возникает он на пороге своего производственного отдела как древнегреческий бог, снизошедший с небес, дабы осчастливить всех этих ничтожных и жалких смертных…
Сам Мясогузов бежит к нему из начальственного кабинета и подобострастно кланяется. Женщины роняют из рук микрокалькуляторы. Кто-то просит воды. Лиличка Филатова – недоступная, гордая Ли-личка Филатова, – ахнув, падает в обморок. Он приближается к ней упругим шагом гимнаста, берёт на руки, словно дитя. Лиличка вздыхает, высоко поднимая грудь, и открывает свои невозможные глаза, похожие на два зелёных, обкатанных морем камушка.
– Поцелуйте меня, Сергей Тимофеевич, – шепчет она, обвивая руками его литую античную шею. – Поцелуйте, не то я умру…
Он наклоняется, ищет губами горячие лепестки её губ…
– Ах! – вскрикнул вдруг Полезаев, теряя равновесие.
Падая вперёд, он едва успел поймать шершавые перила и повис на них животом, словно лягушка, перебирая в воздухе неловкими ногами. Пребывая в иллюзиях и совсем забыв, что стоит он в действительности на самом краешке набережной, Сергей Тимофеевич едва не сверзился вниз – как раз туда, где расположились, мило воркуя, один из пляжных атлетов и девица в голубом бикини. Парочка резво отскочила в сторону и стала наблюдать из безопасного отдаленья, свалится он всё-таки или нет.
– Простите, пожалуйста! – залепетал Полезаев, когда обрёл наконец равновесие и ощутил под ногами почву. – Я засмотрелся немного.
– Уж не на меня ли? – игриво спросила девица.
– Что вы, что вы!.. Сегодня такой закат – с ума сойти. Вы, ради бога, не подумайте чего. Я ведь…
– Ладно, гуляй, мужик, – презрительно скривил физиономию атлет, сплюнул сквозь зубы и демонстративно отвернулся, давая понять, что диалог закончен.
