Ночь первая: «Жизнь среди людей»
Дул пронизывающий осенний ветер. В темноте корячились голые деревья. Одно за другим гасли окна в пятиэтажных домах по обе стороны одной из улиц небольшого полесского райцентра. В отдалении, на единственной на весь город девятиэтажке помигивал красный маячок. Около здания гостиницы в сотне метров от перекрёстка неприкаянными тенями топтались два милиционера. Один из них нервно бросил взгляд на наручные часы.
– Полночь, – мрачно проговорил Булха, опустил рукав казённого полушубка, поверх которого был натянут жёлтый светоотражающий слюнявчик, и зябко поёжился. – Так, йоперный балет, и замёрзнуть можно!
Часы спешили на одну минуту. Этого мистического отрезка времени старшему сержанту патрульно-постовой службы обычно хватало, чтобы никуда не опаздывать или, наоборот, открыть широкую пасть на конопатом лице и орать подчинённому, что ждёт остолопа уже целых шестьдесят секунд.
– И Васька, чмо блудливое, где-то подевался, – вздохнул Роман Шевчук. Ему совсем недавно стукнуло двадцать три, и был он младше напарника на два года и одну нашивку.
– Не к добру всё это, – на правах старшего каркнул Булха, и они разошлись.
Ситуация в самом деле была никудышная. Уже минут сорок прошло с тех пор, как наряд отправил водителя дежурной машины Ваську Черныша на вокзал за сигаретами и теперь торчал на ноябрьском ветру. Старшему сержанту отчаянно хотелось курить и бить полосатым жезлом по голове бродячих собак, потявкивающих из темноты. Других удовольствий ночное дежурство не предполагало.
Неожиданно послышался протяжный вой, и в скудном пятне света умирающего на пустынном перекрёстке фонаря появилась фигура мужчины. Мелькнула и исчезла. За ней протрусила стайка собак. Ветер швырнул вслед горсть палых листьев.
– Что это было? – свистящим шёпотом спросил Шевчук, мигом оказавшись рядом с Булхой.
– Граф – местный полудурок, – бывалый постовой похлопал его по погону с двумя лычками. Сделал он так не без умысла, а чтобы ненавязчиво подчеркнуть свою опытность. И добавил поучительно: – Собаки за ним как привязанные.
– А воет чего? – возмущённо сказал тот. – Да такого, как он, давно пора сдать куда следует!
– А собаки? – резонно заметил старший сержант. – Есть у них паршивая привычка кусаться…
– А-а, ну да… – стушевался сержант и пробормотал: – Не люблю собак.
– Вот-вот… – С этими словами они снова разбрелись в разные стороны.
Время продолжило тянуться чёрной жвачкой. Висящая на поясе у Шевчука рация иногда шипела и отрыгивалась.
– Не дай бог и это не он, – подал голос Роман, снова переходя дорогу.
Булха повернул голову и тоже увидел огни фар. Медленно, очень медленно они приближались.
– Кретин, ползёт как черепаха!
– Издевается, – подтвердил Шевчук, – урод!
Он поднял жезл и лениво помахал.
То, что произошло, ожидалось менее всего. Вместо того чтобы остановиться, машина увеличила скорость и пулей пролетела мимо.
– Что это с полудурком?.. – глупо хлопая глазами, пробормотал Роман.
– Сам ты полудурок! Это не полудурок! То есть не наш полудурок!
– А чей? – запутался в трёх полудурках напарник.
– Это полудурочный полудурок!!! – завопил сообразительный Булха. – У тебя рация работает?!
– Ну да. А что?
– Объявляй перехват! – скомандовал старший сержант. – Ты номера, случайно, не заметил?
– Случайно, нет…
– Хрен с ним! Всё равно объявляй! Я же говорил, что всё это не к добру!!!
Наряд засуетился как мухи над навозом. Шевчук послушно завопил в рацию о цвете машины и предполагаемом направлении движения. Булха же выматерился от души и принялся ещё пуще прежнего ждать Ваську, который по-прежнему шлялся чёрт знает где.
