Она стояла в небольшом холле, наполненным девушками. Это было пространство, где мамы ожидали своих детей после занятий. Однотонные серые стены помещения, не были скучными, в некоторых местах были силуэтные изображения танцоров в различных танцевальных позах. На этой же стене было углубление с полками, посвященное тренерам. Здесь стояли разномастные кубки и награды, которые те завоевывали в свое время, чуть дальше был стенд достижений их коллективов, периодически тот пополнялся. Там же висел небольшой телевизор, по которому зацикленным видео шла презентация самой студии и выступления их подопечных. А на противоположной стене расположились кресла, диванчики и пуфики для отдыха любимых клиентов. Дальше по коридору с одной стороны был танцевальный зал, за дверьми которых и проходило занятие, двери ведущие в раздевалки и тренерскую, а с другой стороны имелся большой шкаф с дверями купе для верхней одежды гостей. Рядом с гардеробом, стояла массивная стойка администратора, прямо напротив входной двери.
Ханбёль расположилась недалеко от дверей ведущих в зал, она была здесь нечасто. Сестра редко просила её забрать дочь с танцев, но после развода такие просьбы становились всё чаще и чаще.
Ханбёль снова оглядела присутствующих. Это сборище было больше похожим на очередь на кастинг. Пусть девушки были взрослыми, но все они выглядели ухоженными и изысканными, в воздухе стоял запах дорогого парфюма. Вся эта обстановка заставляла её чувствовать себя лопухом среди роз. Не то чтобы она была непривлекательной, скорее не такой состоятельной, чтобы тратить огромное количество денег на внешность. Тусклая кожа и глаза выдавали усталость, но макияж и опрятность были при ней. Чистые темные волосы были убраны в хвост, на ней был брючный, темный костюм и светлая рубашка, выдававший в ней офисного работника. Заходя в студию, она даже бейдж забыла снять. Лощеные мамочки тихо переговаривались между собой, пока Ханбёль уткнувшись в телефон продолжала работать.
Послышался шум со стороны дверей. Когда они распахнулись в коридор хлынули малыши пяти-шести лет в милых пачках. Девушка вскинула голову, поправила очки в тонкой золотой оправе и убрала телефон в карман пиджака. Племянница всё не появлялась. Ханбёль хотела уже сделать шаг по направлению к залу, но тут как раз вышел тренер, ведя за руку девочку. Та выглядела расстроенной и даже шмыгала носом, как будто плакала только что. Ханбёль всё-таки шагнула к ней, и тут в поле зрения попал тренер. Он присел перед малышкой, аккуратно большим пальцем стер слезинки что-то тихо приговаривая, а та кивала и смотрела на него щенячьими глазами выпятив нижнюю губу. На мгновение внимание девушки переключилось на парня. У него были длинноватые, закрывающие уши, волосы и выраженная линия челюсти. Кожа карамельного оттенка с маленькой родинкой на скуле, казалась нереально идеальной, губы неестественно большими и яркими.
Наконец, договорив, он встал, тепло улыбнувшись девочке и, погладив её по голове, оглядел родителей. Взглянув на него сразу можно было понять, что этот парень занимается танцами. Худощавого телосложения, среднего роста с гордой осанкой. Он с каким-то изяществом откинул, упавшие на глаза, волосы и, облизав губы, улыбнулся кому-то из родителей. Только сейчас Ханбёль поняла, как шумно было в помещении, дети громко рассказывали мамам как прошло занятие и, кажется, даже не собирались идти переодеваться.
– Онни*!(прим. автора – это корейское уважительное обращение, используемое женщинами для обращения к старшим сёстрам или подругам. Оно выражает уважение, близость и привязанность и должно использоваться в неформальной обстановке.)
