– Мой дядя, между прочим, умеет во сне пятистопным ямбом бредить! – воскликнула Леди, улеглась на скамейку и замахала в воздухе необыкновенными длинными ногами.
– Вряд ли этот факт может послужить препятствием нашему браку, – ответил невозмутимый Дюк и уселся рядом.
– Вечно ты норовишь добрым людям праздник испортить! Они, наверное, целый год готовились, старались… Вон, гляди!
Голова команданте неторопливо плыла над улицей, горящий взгляд её пронзал фризы и скульптуры портала Рождества и был устремлён в невидимые дали свободы, равенства, братства и других приятных сердцу вещей.
Столь же неторопливо двигались и четверо молодых людей в чёрном – они вели воздушный шар, словно гигантского коня, влекущего катафалк. Улицы Старого города были сегодня закрыты для автомобилей.
– Серьёзная работа! Старались люди! Выглядит, конечно, нелепо, но в контекст города вписывается, как тут и был. Ты ведь Василия Блаженного в Москве помнишь? Так вот, по-моему, эта Барселона вся такая! Тут зодчим свободу дали полную – на две тыщи лет! Строй не хочу! И вот они друг перед другом и начали выделываться: я вот так могу! А я вот так! А я этак! Денег в городе полно, ведь порт же был – и при римлянах, и при арабах, и при Беренгарах… Что ни здание – то шедевр! Лох цепенеет!
Леди Туркова лежала на скамейке напротив северного портала собора Саграда Фамилиа в обществе самого настоящего английского лорда. Вернее сказать, это лорд сидел в обществе самой настоящей Леди Турковой, поскольку лордов этих целая палата, а Лидочка Туркова одна на весь белый свет, и слава богу, потому что Боливар не выдержит двоих.
– Я когда на этот собор смотрю, мне всё кажется, что вот он сейчас осыплется в одночасье, и останется только груда песка. Если бы Гауди залудил свою хрень ещё в Средние века, непременно бы возникла легенда, что он продал душу дьяволу, и черти построили всё за одну ночь именно из песка. Хорошо ещё, что он не завершён. Лет через пятнадцать, правда, обещали сдачу под ключ – чертежи-то остались. А вот когда достроят, тут-то он и осыплется. Но всё-таки – лох цепенеет! А вы, англичане, вообще извращенцы! Мало того, что баранка с правой стороны, так у вас ещё Лондон-матушка стоит на берегу Темзы-батюшки! Ты наш батюшка славный тихий Темз!
Бедный лорд, сэр Теренс Фицморис, восемнадцатый герцог Блэкбери (а для Лидочки – просто Дюк), то и дело протирал очки полой джинсовой курточки, давая понять, что вот именно сейчас он водрузит очки на место и скажет нечто очень важное. Ночь была безветренная, и по конопатому лбу сэра Теренса из-под рыжих дредов сбегали капельки пота. К тому же ему приходилось время от времени отвечать на звонки матушки из далёкого Блэкбери-холла.
Подруга лорда перестала крутить в воздухе воображаемые педали и вдруг погрустнела:
– А у нас Гауди вообще бы ничего не дали возвести… Да и посадили бы… Лет на двадцать… За долгострой…
Сэр Теренс воспользовался паузой, набрал воздуха и выдохнул:
– Леди Лидия, я всё-таки ещё раз прошу вас дать мне однозначный ответ. Мама, всё в порядке. Здесь очень хорошо. Не беспокойся.
И побледнел, предчувствуя дальнейшее. Голос у него был низкий, почти бас. Зато у Леди был голосок – на всё побережье:
– Ага! Чичас! Только шорты подтяну! Ребята хвалили! Я тебе что – русская фотомодель? Как её – Водянникова? Ты что, думаешь, что все русские бабы спят и видят, как бы ваших принцев-герцогов захомутать? Вот смеху-то будет – леди Ти! А ты мне построишь в поместье хорошенький охотничий домик – любовников принимать? Я ведь замужем была! – не моргнув глазом соврала она. – У вас уже один король трон потерял из-за американской разведёнки. И ты хочешь?
