Исландия, подземная лаборатория эльфийского клана Огня
Звуки из экспериментальной зоны не проникали через толстое бронированное стекло, если только на пульте специально не включали громкую связь. Сейчас она была отключена, и магистр Эон и ещё трое высших эльфов – главы четырёх самых древних и сохранивших наибольшую численность кланов Первородных – словно смотрели немое кино.
По ту сторону стекла в двух боксах, получившихся из единого помещения в результате опускания с потолка стальной плиты, находились эльф и человек. Эльф лежал на кровати и как ни в чём не бывало читал книгу, а в соседнем боксе человек метался по точно такой же кровати, выкрикивая что-то бессвязное. Можно было понять, что он бредит и испытывает сильнейшую боль.
– Сколько времени прошло с момента заражения? – спросил у Эона один из эльфов.
– Восемь суток.
– Каковы параметры организма нашего добровольца? – поинтересовался другой.
– В целом в пределах нормы, – ответил Эон. Были небольшие отклонения, но они уже начали уменьшаться. А главное, нет никаких нарушений ни в геноме, ни в энергетических оболочках, ни в мозговых структурах. В отличие от человека.
– Сколько тот ещё сможет прожить без антидота? – спросил четвертый из наблюдателей.
– Максимум двое суток. Но уже часов через десять–двенадцать сойдёт с ума от нарастающих кошмаров и болей в окончательно разладившейся нервной системе.
– Люди могут найти средства лечения или замедления темпа развития этой болезни?
– На существующем у них сейчас уровне технологий – в принципе да. Но у них не хватит на это времени. Контагиозность>2 воздушно-капельным путём, вирулентность и патогенность нашего возбудителя для людей стопроцентная. Кроме того, он может переноситься птицами, животными и даже насекомыми. И очень устойчив к термальным и химическим воздействиям. При этом первые симптомы заражения появляются только за двое–трое суток до терминальной фазы, и дальнейшее течение болезни приобретает молниеносный характер. И в среднем через семь, максимум (у некоторых особо устойчивых особей) через десять суток после заражения наше детище человека стопроцентно убивает. Или в другой модификации превращает его в ходячее растение, которое способно выполнять только те операции, которые в него заложат путём дрессировки до уровня условных рефлексов. Если в течение этого периода не ввести антидот, то вылечить организм уже невозможно. Даже нам. Более того, впоследствии тем людям, которых мы посчитаем полезным оставить в их исходном состоянии, потребуется раз в месяц посещать наши станции вакцинации, где мы будем вводить им антидот. Если этого не делать, то болезнь вспыхнет вновь.
– Вы уверены, что ваши расчёты верны?
– Прогнозы дают вероятность желательного для нас исхода равную 97%. Потому как мы не только использовали при создании нашего вирусно-бактериального кластерного гибрида человеческие нанотехнологии, но и дополнили их известными уже только нам магическими способами воздействия на живые организмы. К тому же, помимо биологической атаки, мы одновременно проведём целый комплекс устрашающих мер, включая такие, что будут иметь внешнюю форму природных явлений. Недаром же мы десятки лет заряжали все сохранившиеся артефакты. И дополним возникшую панику разного рода информационными атаками через СМИ. Так что мы фрустрируем психику людей и отвлечём внимание их спецслужб, да и противостоящих нам древних тайных организаций тоже.
