Шла вторая неделя моего трудоустройства. И вторая неделя ненависти к месту этого трудоустройства. В работники «Сочной Цыпы» я сдалась добровольно, чтобы наконец-то почувствовать себя самостоятельной и попробовать жить отдельно. Или дать папуле с его фифой возможность пожить отдельно от меня. В любом случае никто меня к жертвам не принуждал, поэтому я отважно и по доброй воле терпела. Коллектив «Сочной Цыпы» оказался на самом деле дружелюбным, но сама специфика работы… Мало того, что шесть часов к ряду приходится стоять на ногах, так еще и по указанию начальства каждому клиенту улыбаться и повторять как заведенная: «Здравствуйте», «Что бы вы хотели попробовать?», «Спасибо, что без сдачи». От профессионально-неестественной улыбки к концу дня сводило скулы, а от неискренней вежливости за версту несло продажностью. Если ко всему этому восторгу прибавить утренние пары в институте, а поздно ночью – подготовку к семинарам, так вообще сказка. Но я сама так решила, значит, буду терпеть.
Однако одна случайная встреча, всего лишь одно событие мгновенно снизило ненависть к работе процентов на шестьдесят, если в приблизительном подсчете.
В тот день я, как обычно, закончила смену в девять, когда на улице уже стемнело. Попрощалась с оставшимися, вышла на ноябрьский холод и сразу помянула добрым словом забытые дома перчатки. В круг света перед входом в «Сочную Цыпу» навстречу мне вбежал парень. Он, кутаясь в поднятый воротник, притормозил рядом, едва не поскользнувшись на обмерзшей плитке.
– Вы уже закрылись? – спросил и улыбнулся так, будто был этому только рад.
– Да, уже минут десять как, – растерянно ответила я.
– Но мы же почти успели! Гололед, чтоб его, – продолжая улыбаться, он добавил в голос мольбы.
Скажу честно – за такую улыбку я была готова подарить ему «Сочную Цыпу» целиком. Наверное, повезло, что у меня таких полномочий не обнаружилось. Иначе это выглядело бы несколько легкомысленно… Красивое лицо, темные волосы падают на лоб, выше меня примерно на голову, а эта улыбка заставляет улыбаться в ответ. Ради нее я была готова пойти на жертвы.
Снова открыв дверь, я крикнула убирающей стойку Танюхе:
– Тань, тут еще один клиент. Не получится его обслужить?
Она подняла голову, пожала плечами и ответила:
– Смотря что заказывать будет. Пусть пройдет, решим что-нибудь.
Я распахнула перед парнем дверь. Он шагнул внутрь, но остановился передо мной.
– Спасибо. Меня Вячеслав зовут. Слава.
Я смутилась.
– Не за что. Юля.
Он прошел внутрь и еще до того, как я успела закрыть дверь, окликнул:
– Юля! Подожди пять минут. Мы потом отвезем тебя домой. Холодно сегодня.
Я повернулась в сторону улицы и за чертой светового круга рассмотрела его машину. А рядом с ней стоял другой парень и курил. До меня дошло, что принц, хоть на коне, но еще и со свитой. Улыбочки улыбочками, но триллеров я в своей жизни посмотрела достаточно, чтобы красочно представить свой хладный труп в руках симпатичного маньяка. Вячеслав, если маньяка в самом деле так звали, увидев мое замешательство, добавил:
– Мы с братом! Да не волнуйся…
Ага. Интересно, брат маньяка может оказаться нормальным человеком? Я лучше пешочком.
– Нет, спасибо, мне недалеко, – пробормотала и ускакала во тьму, пронося мимо брата маньяка остатки чести и здравого смысла. Уже очень скоро я допустила мысль, что, возможно, он и правда хотел помочь, а может, я ему понравилась, каких чудес на свете не бывает. Ну, так и спросил бы номер телефона! А то ведет себя как маньяк: невинных или почти невинных девиц распугивает.
* * *
На следующий день в «Сочной Цыпе» все только и говорили, что о вчерашнем маньяке. Со слов Танюхи, после моего побега он заверил весь оставшийся персонал, что «не хотел испугать и вообще ничего такого не имел в виду». Оставшийся персонал безоговорочно проникся, а Танюха его клятвенно заверила: «Да вы бросьте! Юлька не испугалась, просто на самом деле рядом живет!». И не выдала, что мою съемную квартиру и место работы разделяют восемь троллейбусных остановок.
