Она зажмурилась от яркого света. После тёмного подвала ордена защитников, огромный ослепительный зал угнетал. Вместо потолка над головой переливались застывшие капли светящейся воды. Она медленно стекала по куполу и впитывалась в зыбкие, бегущие волнами стены.
– С прибытием!
Оксана прикрыла глаза рукой и, прищурившись, осмотрелась.
Он стоял в тонкой высокой арке сотканной из ручейков, перекручивающейся, журчащей, мерцающей воды. Высокий, статный, с благородной выправкой. Длиннополый то ли плащ, то ли камзол подчеркивал королевское изящество, а сияние добавляло потустороннего совершенства.
– Ваше величество! – она, подчеркнуто наигранно, поклонилась.
– Перестань, – Константин скривился, – Благоградский трон меня не прельщает, а твоё фальшивое обращение лишь расстраивает.
– Прощу прощения, ваше величество. Не знала, что вы столь чувствительны.
Неудавшийся король горько усмехнулся:
– Зачем ты так?
– А ты? – сухо спросила Оксана.
– Милая…
Он подошел ближе.
– Я стараюсь для всех нас.
– Особенно для моего дяди! – выкрикнула она.
– Милая, он пожертвовал собой для общего блага!
– Оставь эту высокопарную чушь для прыщавых фанатиков!
Оксана отвернулась. В глазах трепетали бессильные слёзы. Развоплотила бы его, растёрла в пепел, развеяла по ветру. Нет, хуже. Сдала бы магистрату! На потеху чернокнижникам. Их заплечных дел мастера сбили бы с него спесь, стерли мерзкую ухмылку с мужественного лица.
– Прости, – искренне выдохнул Константин. – Не знал, что так случится. Моё сердце скорбит вместе с тобой. Дорогая, нас всегда покидают самые лучшие. А нам остаётся лишь нести их знамя. Иначе…
– Его жертва будет напрасной? – заорала Оксана. – Ты это хочешь сказать?
Она повернулась к сообщнику, прожигая горящими от бешенства глазами. Только дрожащие губы выдавали истинное состояние.
– Милая, – Константин печально склонил голову. – Иначе мы станем следующими, – горько договорил он. – У нас не осталось выбора, либо мы их, либо они нас. Звучит пафосно, но я не умею говорить по-другому. Ты прекрасно знаешь, я вырос при дворе, меня так научили. Я их ненавижу, но меня уже не переделать.
Оксана закрыла лицо руками.
– Мы отомстим за твоего дядю. За моего брата. За всех, кого вынудили расстаться с жизнью, – его голос дрогнул. – И заживем иначе, так, как мы хотим. С тобой вдвоем. Тогда, ты научишь меня разговаривать, как простые люди. У нас будет куча времени.
Константин обнял её, прижав к себе.
Оксана не сопротивлялась, только тряслась от беззвучных рыданий.
Справившись с собой, бывшая защитница отстранилась, а на раскрасневшемся лице застыла отчаянная решимость.
– Они должны почувствовать себя так же, – прошептала она.
– Обязательно, – подтвердил Константин. – Они получат свою долю безысходности и бессилья!
Он протянул руки, и она крепко сжала ладонь.
Вдвоем преодолев сияющий проём пузырящейся водными потоками арки, они вышли в тёмный коридор с теряющимися во мраке стенами. Едва светился только металлический барьер с барельефом. Массивные фигуры, взявшись за руки, перегородили дорогу. Они отдаленно напоминали волшебников, только со слишком раздутыми, мощными, перевитыми бугристыми мышцами телами. Пустые, неживые лица уродовала обреченность. Из груди самого угловатого, с размазанными чертами, торчал ажурный крест. Тот самый, оберег путей, сотню лет хранившейся в семье Росянко. Другой выплавленный из металла чародей сжимал в ладонях рукоять радужного скипетра. У третьего, болезненно оскалившегося, во лбу торчал хрустальный ключ. Четвёртого пронзил громовой посох из Тринадцатого Тёмного объединенного мира. А за спинами перекошенных колдунов из морских волн поднимались длинные ступени с грозным строем поглотителей. Рога упирались в пустое, без облаков, солнца, луны и звезд, небо. Самое крупное чудище с победно воздетыми руками собиралось выпрыгнуть из барельефа. Кривило клыкастую пасть и таращилось выпученными глазами. На бугристой башке не хватало одного рога. Выше по лестнице над гротескной стаей поглотителей блестели крепостные ворота, перекрывшие проход в горах.
