Даже предположить не могла, что так больно будет возвращаться каждый вечер с работы в ту квартиру, которую покупала и обставляла с мужем каких-то двенадцать лет назад, и понимать, что через пару часов в замке не повернётся ключ, и муж не зайдёт в прихожую – усталый, но бесконечно знакомый и родной. Не представляла каково это – опускаться на банкетку, чтобы стащить туфли, вдыхать воздух, до сих пор пропитанный ароматом его парфюма, и понимать, что меня ждёт ещё один вечер без него. Одинокий и какой-то… бесцельный.
Это так странно – прожить с мужчиной двадцать лет, и вдруг осознать, что его больше нет. Он с другой. Он приходит к другой. Он снимает обувь, подходит к другой женщине, прижимает её к себе, целует и говорит: «Чертовски устал. Что у нас на ужин?».
И уже не я, а она, другая, целует его в ответ, бежит на кухню, где накрывает на стол, пока он моет руки в ванной.
Нет. Это не странно. Это бесконечно больно. До ощущения вакуума, который подбирается к тебе со всех сторон, обступает, не даёт сделать вдох. И до чувства, будто тебе в грудь вогнали раскалённый кусок железа, и ты не можешь его оттуда вытащить, сколько бы ни старалась.
Теперь у меня вечером есть свой ритуал – всегда один и тот же. Я раскладываю продукты в холодильнике – даже их до сих пор беру в магазине на двоих, и среди всех покупок, неизменно тот сыр, что особенно любил Вадим – наливаю себе бокал вина и выхожу на балкон.
Совсем неважно, холодно на улице или нет. Мне нужно распахнуть окно, вдохнуть воздух полной грудью, выпить сразу всё вино – так легче станет воспринимать действительность. Так легче будет вернуться в нашу спальню, где до сих пор лежат вещи Вадика, так легче будет удержаться и не взять его рубашку, которую хочется поднести к лицу и вдыхать аромат, такой до боли знакомый…
Так вообще будет легче. И в этом самообмане я хочу существовать день за днём.
Наверное, я бы поняла, если бы Вадим ушёл к длинноногой блондинке с накаченными губами, сиськами и что там себе накачивают подобные барышни? Но Майя неприметная, больше похожая на нескладного мальчишку. Я видела их вместе однажды, когда привозила на работу мужу сумку с вещами. На деле же – искала повод поговорить, а получила по лбу. Со всего маху, так что даже звёздочки перед глазами мелькать начали.
С ней он был… другим. Каким-то инопланетным, что ли. Каким никогда не был рядом со мной. Помолодел лет на десять, бесконечно улыбался, пока они шли к его машине. А я стояла в стороне, впиваясь в ремень его сумки с такой силой, что заболели пальцы, и молилась, чтобы они меня не заметили. Потому что ревела – беззвучно, но так горько, что в горле комок появился, который было не сглотнуть. Колючий такой – из всех невыплаканных слёз, которым не позволяла пролиться с тех пор, как Вадим сказал мне, что уходит к другой.
– Екатерина Александровна? – раздаётся в трубке приятный мужской голос, когда телефон пиликает слишком долго, и я всё же отвечаю на звонок после раздумий.
На экране – незнакомый номер, который порождает подозрения, что мне могут звонить с очередными дурными вестями.
– Да. Я слушаю.
– Меня зовут Илья. Мы работаем вместе с вашим мужем. Вы сейчас дома?
Сердце начинает колотиться где-то в горле, в голову лезут предположения – одно другого краше. Начиная с того, что Вадим попросил этого самого Илью сообщить мне, что возвращается обратно – что само по себе абсурд, – заканчивая тем, что с мужем что-то случилось и меня, скажем, попросят приехать и опознать его труп.
– Я дома, да. Что-то случилось?
– Нет. Я бы хотел через полчаса завезти вам документы, Вадим Сергеевич попросил.
– А… Да.
Даже не знаю, почему вдруг накрывает таким опустошением и разочарованием. Нет, я совсем не хотела, чтобы меня приглашали на опознание трупа мужа, а вот услышать, что Вадим опять сделал всё, чтобы со мной не пересекаться, довольно болезненно.
