Старик
Сначала было белое поле, снег, зависший, как может только зависать во сне снег. Нет, он был как натуральный, только слегка серый на фоне белого поля. Потом как бы выключился свет и стало страшно. Где-то впереди опять маячком промелькнуло светлое пятно, и что-то тёмное показалось на фоне освещённой стены. Какие-то люди звали его к себе, указывая на расширяющееся пятно, и он вошёл туда, в эту темноту. Туда, откуда потом не нашёл выхода.
Мальчик долго, как ему казалось, бродил по длинным коридорам тёмного лабиринта, мимо закрытых шкафов, которые были такими же, как в школьных физкультурных раздевалках с отбитыми углами, окрашенными в грязно-серый цвет и прилепленными к ним жвачками. Попробовав открыть дверцу одной из них, Олежка увидел силуэт висящего комбинезона. Поглядев наверх, туда, где был капюшон, он увидел, как на месте капюшона вылезает голова, бледная, неживая голова с морщинами и закрытые глаза вдруг резко открываются. Отпрянув, успел оглянуться назад и увидел, что падает.
Он падал в пропасть. Перед ним мелькали зелёные пятна, сон начинал становиться цветным: то ли кусты, то ли лианы, то ли бесконечное зелёное дерево. Он уже начал задыхаться от прыжка, руки пытались схватить хотя бы тонкие ветви из колодца, но вдруг их пронзил свет, и он увидел лицо старика. Это лицо висело напротив него, как портрет без рамки, потом ожило, и сощурившиеся глаза обвели его внимательным взглядом. Потом хозяин этого лица спросил:
– Тебе понравилось падать?
Странно, но он не испугался и, как ему показалось, знал, что старик это спросит.
– Нет, это долго и неинтересно? – ответил он.
– А если я спрошу по-другому, Цокто? Тебя ведь так зовут?
– Нет, я Олег.
Старик улыбнулся лукаво.
– Ладно, пускай Олег. А если ты не падал всё это время, а летел вверх? И эта зелень вокруг – не зелень, а время, бесконечность?
– Я не понимаю.
– Ну, ну, Цокто. Ты ПОКА не понимаешь. Твой разум пока спит. Скоро будет всё по-другому. Ты должен спасти мир. Это кажется странным, но каждому человеку дано его спасти, и он спасает, как может… Так тебе понравилось бы, если бы ты узнал, что летишь в бесконечность? Бесконечность начинается с тебя и тобой заканчивается. Это просто. Это проще, чем кажется. Она в тебе начинается и в тебе заканчивается, а твой путь – полёт. И ты должен прилететь по твоему назначению.
Потом лицо старика пропало, растаяло в лёгкой дымке сна, которая заволокла пространство сна, и мальчик проснулся.
Олежка проснулся и не сразу понял, что он в своей комнате. Ему всё ещё чудился этот старик и его хитрые проницательные глаза под покровом лиан. Рука, протянутая к нему, голос, вкрадчивый, но, в то же время, спокойный. Под впечатлением только что увиденного сна, радостный почему-то, Олежка встал со скомканной кровати и потопал к отцу на кухню. Но тут раздался звонок.
– Олег, открой дверь, – крикнул Денис из кухни своему десятилетнему сыну.
Услышав незнакомые голоса, подумал: «Кого несёт в такую рань?». Отхлебнув налитый дымящийся кофе, прошлёпал по плитке коридора и увидел озадаченного Олежку, глядящего в дверной проём…
Пустота и Шекспир
…Стояло солнечное июньское утро 2008 года. Денис Башманов, лысеющий архитектор, сидел дома и занимался фрилансом. Настроение было бодро-лирическим. Пустота внутри съедала по причине занятий вялотекущими проектами, а лето было тёплое и дачных дел набралось… В общем, одолевала тоска по природе, даче и свободе. А главное, отлучиться куда-нибудь надолго не было никакой возможности: постоянно звонили коллеги, начальство, устраивались выезды к заказчикам. Откупорив бутылку холодной Колы, Денис прошёл мимо старого коридорного книжного шкафа с двумя замызганными гипсовыми головами и взглянул на любимые школьные книжки, с которых лет пять не стиралась пыль. «Здравствуйте, старые книги. Когда-то я собирался выбросить вас, но вы лежите здесь ненужным грузом, напоминая мне о моих старых школьных увлечениях. Сколько раз Регинка (жена) хотела заказать для вас катафалк и отвезти на растопку нашей бани! Сколько раз я в юности трепетной рукой гладил ваши пожелтевшие переплеты! Сколько раз я перечитывал эти страницы! Вот она моя былая гордость – теоретическая физика Ландау-Лифшиц в десяти томах. Где вы мои юные годы, где моя былая стать?» Позируя, подошел к зеркалу, увидел свое легкое брюшко, выпрямил спину, согнул руку в локте: «Вот он бицепс-то, еще играет!» Выйдя на балкон, предался ностальгии и лёгким мечтаниям: «Поступил бы тогда в МИФИ, глядишь, выбился бы в учёные, уехал за границу, в любимый Берлин или в Барселону, на худой конец. Да, наверное, там этого добра, как он, хватает. Ладно, БИМ-специалист и архитектор тоже звучит неплохо, к тому же учусь на программиста, что добавляет знаний и эмоций в этот нелёгкий период, литературку научную почитывать не забываем, что тоже – плюс в копилке, так что совершенствуем себя. Главное, чтобы мозг не кипел, надо знать середину».
