Дождь капал, капал с серого унылого неба на серо-зелёную землю, на листья, на траву, на голые руки и ноги Ары, на её лицо и на лице смешивался со слезами.
Ара даже не знала, что плачет. Весь трудный путь. С тех пор, как последний раз оглянулась на родное место. Удалось бросить быстрый беспомощный взгляд, хоть это было и рискованно.
Там, где всегда ярко горели костры, стояли шалаши и бурлила жизнь, лежали её соплеменники. Её родные и друзья. И эта картина временами закрывала собой хмурый ненастный день. И из-за этой картины дождь на щеках не переставал быть солёным.
Но никому не интересно, чего у неё на щеках больше: слёз или дождинок. Это не важно даже для неё.
Важно дойти. Важно не отстать. Важно донести маленькую сестричку.
Одежда вся пропиталась влагой, стала тяжёлой, противно колола тело и воняла. Шкура, которую ей выделила мать, давно облезла и продырявилась во многих местах. Но лучшие шкуры шли братьям и малышам, мать обещала и ей в скором времени что-нибудь хорошее дать. И вот не сдержала слово. И не сдержит никогда. Потому что нет больше у неё матери. И братьев нет.
Ара окинула взглядом впередиидущих. Там те, кто посильнее. Растянулись длинной лентой. В лесу они все не просматриваются, в лесу важно видеть впереди себя хотя бы одну спину, а когда они выходят на луга, можно хоть приблизительно понять, сколько их теперь. Но по лугам идут недолго. Старейшина старается укрыть их.
Оглянулась назад. Жалкая маленькая кучка. Вот и всё, что осталось от их племени.
– Есть хотю, – шепнула чуть виновато Лу в самое ухо.
Ара повернула голову. Сестричка сидела на закорках. Худющая, цепкая, невесомая на коротких расстояниях, но не сейчас.
Лу внимательно заглянула в глаза Ары, словно пытаясь найти в них пищу.
Ещё бы не проголодаться. Идут без остановок прошедший день, всю ночь и новый день уже угасает. И всё, чем удалось перекусить, это лишь съедобные веточки и листья. А за ними наклоняться или тянуться вверх уже не было сил. Оставалось рвать на ходу лишь те, что росли прямо по пути и на уровне рук.
Ара, не останавливаясь, достала из-за пазухи несколько корешков аира и передала их в жадную ручку Лу.
– Они грязные. Не спеши есть… Помой их под дождём… Почисти, – от усталости девушка едва шевелила губами.
– Я их зубками потисю, – оживилась Лу и грызнула добрую половину корешка.
Ара со вздохом остановилась. Всё. Ещё немного, и она просто упадёт.
– Давай, ты пройдёшься?
Лу послушно сползла со спины сестры:
– А где мать?
– Нет больше матери.
– Её задавил медведь?
Глаза Лу с тревогой следили за сестрой, ожидая ответа. Недавно погиб отец – не одолел медведя, вот Лу и стало казаться, что медведь – главный источник всех бед.
– Нет, не медведь. Пришли чужие дядьки. Злые.
Лу спала, когда в шалаш ворвалась Ара и схватила её. Поэтому ничего толком не увидела. И это хорошо.
– Пошли.
Пешком Лу ходила медленно.
– Держись, Ара. Не отставай.
Ара чуть повернула голову. Санк. Тянет своего приятеля Леку. У того что-то с ногой, прыгает на одной. Всё это время они шли за ней, то догоняя, то отставая, а вот теперь обогнали.
Уставший взгляд Ары задержался на их тёмных фигурах. Леке, конечно, ещё тяжелее, чем ей. Но не сдаётся, хотя и повис на Санке всем весом. Ара опустила голову. Трава, трава, цветы, ветки.
Поглядела на сестру. Съела уже весь аир. Волосы мокрыми прядями болтаются у лица. Смотрит вперёд, хлопая длинными, слипшимися ресницами. Рука холодная, крепко вцепилась в её руку.
– Как ты, Ара?
Кида. Идёт уточкой, тяжело переваливаясь из стороны в сторону. Живот выпирает из-под мокрой шкуры. В каждой руке по палке, так ей легче.
– Идём вот. А ты рожать не надумала?
– Только не сейчас. Надеюсь, ребёнок ещё немного потерпит.
