В актовом зале было всего десять человек. На первом ряду сидела
Надежда Александровна, тонкая женщина, завернувшаяся в шерстяной,
белый платок. Свой тугой пучок каштановых волос она закрепила
золотистой заколкой с большими цветочками в честь сегодняшнего
события. Рядом сидел пузатый Родион Гаврилович, прикрывая живот
сцепленными руками. Он и не ожидал, что его куда-то позовут,
поэтому сначала он был недоволен, но теперь, увлёкшись музыкой,
сделал задумчивое, приятное лицо. Позади, рассыпанные в беспорядке,
сидели ученики, которые уже отыграли или ждали свою очередь. Они
сильно выделялись на фоне бордовых кресел в своих белых рубашках и
пиджаках, особенно девушки и девочки, которые не поленились и
завили кудри. Душное волнение бродило по ученическим лицам, а
холодные пальцы все пытались поудобнее взяться за смычок или
гриф.
Алиса не сидела в зале, она была ближе всех к сцене, в кулисах,
смотрела через открытую дверь, как играет двенадцатилетняя Танечка.
Алиса пыталась сосредоточиться на своих произведениях, мысленно
прогнать нотный лист, но вместо этого невольно оценивала
выступление более младшей ученицы.
Кстати говоря, для Танечки складывалось всё довольно неплохо.
Первым она сыграла этюд, очень живо и чистенько, а второе, наиболее
сложное произведение, заканчивала прямо сейчас. Ей аккомпанировала
Ольга Святославовна на фортепьяно, тихонько качаясь в такт музыке.
Было видно, что они много репетировали вместе. Таня играла так, как
следует, не пытаясь обогнать или отстать от фортепианной партии.
Правда, в середине у неё возникли небольшие сложности. Там, где
сплошь пошли диезы, её рука немного соскользнула по грифу вперёд и
до слуха Алисы донеслась хорошо знакомая фальшь. Но, когда
коварная, диезная часть миновала, Танечка вновь начала уверенно
орудовать смычком вверх и вниз. Учитывая, что произведение было
сложнее, чем нужно, сомневаться не приходилось, ей поставят
“отлично”.
Алиса покивала своим мыслям. В этот момент музыка утихла и
послышались жидкие хлопки. Танечка сделала пару шагов в сторону
лесенки, чтобы спуститься в зрительный зал и занять какое-нибудь
место, как опомнилась, поклонилась и, засмущавшись, убежала. Родион
Гаврилович зашептался с Надеждой Александровной и принялся что-то
быстро писать в записной книжке. Когда Алиса вышла на сцену, они
уже затихли.
Алиса встала посередине, повернувшись немного боком к Ольге
Святославовне, чтобы видеть её краем глаза. Алиса вскинула скрипку
на плечо, поправила, чтобы мостик, держащийся на нижней деке,
удобно упёрся в плечо. Поставила смычок на струны и взглянула на
пианистку. Та кивнула и взяла аккорд, а вслед за ней зазвучала
скрипка.
Этюд получился очень хорошо. Бывало Алиса играла его лучше на
репетициях, но сейчас он прозвучал ровно так, как она и ожидала.
Оставался менуэт, в нём не было никаких сомнений. Она выучила его
ещё месяц назад и повторяла практически каждый день, эта мелодия ей
даже снилась, порой она настукивала её зубами, когда шла в школу
или просто задумывалась.
Ольга Святославовна убрала руки с клавиш и повернулась к Алисе
лицом. Скрипачке предстояло играть одной, без сопровождения. После
того, как ученики и учителя отхлопали, вновь воцарилась тишина,
прерывающаяся только тихими всхлипываниями десятилетней девочки на
заднем ряду, которой не хотелось выступать на публике.
Смычок грациозно прошёлся по струнам и зал наполнился бойкими,
тонкими нотами, складывающихся в танцевальную, мудреную музыку.
Алиса смотрела на свои пальцы, которые ловко перепрыгивали со
струны ре на ми, а затем и вовсе на соль. От смычка летела
канифольная пыль, оторвалось пару волос и они полупрозрачными
нитями упали к руке, запоздало двигаясь вслед за ней. В тот момент,
когда Алиса подходила к кульминации менуэта, как вдруг по её коже
прошёлся жар от которого перехватило дыхание. Сердце на мгновение
стало стучать, как бешеное, словно от страха или быстрого бега,
руки дрогнули, взгляд Алисы расфокусировался, потерял смычок из
виду и тот предательски поехал вправо, вдоль струн. Наваждение
длилось всего несколько мгновений, но оно успело всё испортить.
Непрерывная мелодия замялась и прервалась. Алиса мгновенно
покрылась холодным потом и с большим усилием заставила себя унять
дрожь в руках. Смычок вернулся на нужное место и она продолжила
играть, как ни в чём не бывало, при этом чувствуя, как внутри всё
оборвалось. Она извлекала из инструмента непринуждённые, весёлые
трели, а сама до боли вцепилась зубами в нижнюю губу. Она уже
доигрывала последние ноты, когда к глазам подкатили горячие слёзы
обиды. К счастью, никто их не заметил. Алиса быстро поклонилась и
вылетела из актового зала, бросив по пути скрипку на одно из
сидений. Она помчалась быстрее в туалет, чтобы не расплакаться при
всех.
