Холодный пасмурный вечер. Ветер устало теребил ветви деревьев, рассыпая на безлюдные тротуары крупные капли, свисающие после недавнего дождя. Я возвращалась домой после работы с заявлением об уходе и толстой красной папкой в руках, которая вмещала в себя труды пятилетней трудовой деятельности. Переступив порог опостылевшей пустой квартиры, я опустилась на пуф, сняла узкие давящие туфли и окинула взглядом все то, что некогда обещало приносить душевное тепло. Я набрала номер Виктора – человека, который вот уже десять лет обещал быть рядом, но каждый раз почему-то подводил.
– Ты приедешь к ужину? – тихо спросила я, не надеясь на положительный ответ.
– Нет, ужинай без меня. Буду позже, – послышался торопливый голос Виктора.
«Сегодня по-прежнему ничего нового»: подумала я и направилась в ванную комнату, смыть макияж, а вместе с ним и сам день.
Сделав большую чашку чая, я вышла на балкон. Зеленая, сочная листва мягко покачивалась в сыром темно-синем воздухе. Фары машин разрезали темноту, оставляя за собой широкие полосы тусклого света. Вот уже несколько лет чувство всепоглощающего одиночества каждый вечер приходит в мой дом, словно непрошенный гость, словно беспокойная соседка, которая надоедает глупой болтовней. Сегодняшний день не был исключением. Наблюдая, как машины исчезают в покрове полутьмы, я думала о том, что моя жизнь, как и эти машины, проносится мимо меня. На мгновение, во мне проснулась какая-то злость, хотелось сделать хоть что-нибудь, взять свою жизнь под контроль и изменить ее. Но секундное пробуждение исчезло вместе со светом фар, оставляя лишь тусклую полоску света, а вместе с ней смиренную грусть.
Виктор вернулся около десяти. Я сидела на диване, листая старый журнал, силясь казаться стойкой и не устраивать глупых сцен, какие обычно происходят между двумя людьми, которым больше не о чем говорить. Он тихо прошел по коридору и заглянул в комнату. Обнаружив меня в плохом расположении духа, он коснулся губами макушки и ушел на кухню. Я последовала за ним.
– Как день?
– Все хорошо, – безразлично произнес Виктор, усаживаясь за стол. Я присела напротив, наблюдая, как он принялся неторопливо есть остывший ужин.
– Может подогреть? – несколько рассеянно спросила я, опустив глаза и рассматривая свои руки.
– Что-то не так? – выдохнул он. Я удивленно покачала головой, будучи не в силах начинать войну, заведомо зная, что проиграю.
– Сегодня был последний рабочий день, – еле слышно произнесла я.
– Все прошло хорошо? Я кивнула и посмотрела в окно. Снова начал срываться дождь. Больше мы ни о чем не говорили.
Ночью, лежа в постели, я слушала мирное сопение Виктора и смотрела в потолок. «Можно ли чувствовать себя более одинокой?»: спрашивала я себя. За окном бушевала гроза, прогремел гром, блеснула молния, и на секунду все вокруг озарилось светом. Я боюсь грозы, хотя бы потому, что человек бессилен перед стихией – этим она одновременно страшна и прекрасна. Я же, как оказалось, была бессильна еще и перед своей жизнью. Виктор беспокойно ворочался во сне, а я поймала себя на мысли, что мне давно уже не хочется укрыться от грозы на его плече.
– Доброе утро, – произнесла я, выходя на кухню и щурясь от случайных лучей света, заглянувших в окно, когда шапки деревьев отклонились под дуновением легкого ветра. Я сделала себе кофе и присела напротив Виктора. Он что-то читал в телефоне и поднял на меня глаза лишь на минуту, когда я вошла. – Как спал? – продолжила я.
