— Лера, зайди. Нам нужно поговорить. — Михаил Александрович
открыл передо мной дверь своего кабинета. Святая-святых.
— Я в чём-то провинилась? — с опаской посмотрела на отчима. Не
знаю почему, но я до сих пор его боялась, несмотря на то, что мы
практически с ним не общались и ничего плохого он мне ни разу не
сделал. Он был не самым разговорчивым и открытым человеком, я бы
даже сказала, что наоборот. Но не пора ли уже к этому
привыкнуть?
— Нет. Почему ты так думаешь? — отодвинув мне кресло, кивком
пригласил в него присесть.
— Просто мне говорили, что никому, кроме Вас, сюда заходить не
дозволено. — Удобно уместившись в кресле, я увлечённо крутила
головой по сторонам, пытаясь увидеть и запомнить, как можно больше.
Вряд ли мне ещё выпадет такая возможность.
— Ты до сих пор мне выкаешь…
— Простите… — я смущённо опустила глаза на свои коленки и
увидела пятно на своих белых колготках, чуть выше колена. На
автомате прикрыла его ладошкой. Маме бы это точно не
понравилось.
— Лера…, я пригласил тебя, чтобы поговорить о твоей маме.
— Что с ней?! — позабыв об испачканных колготках, я вскочила с
места и опрометью кинулась к огромному письменному столу, за
которым сидел отчим и с грустью смотрел на меня. — Где она?! — я
никогда не позволяла себе перебивать старших, в вопросе воспитания,
моя мать была слишком строга. Пожалуй, даже, маниакально. Но слова
отчима заставили меня забыть обо всех правилах приличия.
— Лера, присядь. — Опустив голову, я послушно вернулась обратно
и села в кресло.
— Твоя мама в больнице. — Немного помедлив, добавил. —
Инфаркт.
— Инфаркт? А что это? — я вцепилась в прохладную, гладкую
поверхность подлокотников крохотными пальчиками с такой силой, что
они побелели. Я не понимала значение этого слова и впервые его
слышала, но отчего-то оно мне сразу не понравилось.
— Это поражение сердечной мышцы, вызванное острым нарушением её
кровоснабжения из-за тромбоза одной из артерий сердца
атеросклеротической бляшкой… — он посмотрел в мои распахнутые от
удивления серые глаза и запнулся. — Проще говоря, у неё сердечный
приступ. — Сухо констатировал он и достал из пачки, что крутил всё
это время в руках, сигарету. Странно, я не знала, что он курит.
— Сердечный… приступ… — растерянно повторила за ним. — Мама же
такая молодая и такая красивая. Какой ещё приступ?! Она же никогда
и ни на что не жаловалась! Даже болела простудными заболеваниями
редко. Не то что я, которая постоянно умудрялась подхватить все
возможные болячки, вначале в детском саду, а потом и в младших
классах школы, пока всерьез не увлеклась гимнастикой. Я хочу к
ней!
— К ней пока нельзя. — Он щёлкнул зажигалкой и поднёс сигарету к
губам. — в воздухе появилось небольшое густое облако с характерным
кисловатым запахом и я тихонько кашлянула.
— Как это нельзя?! Я… — в этот момент на его столе зазвонил
телефон и от неожиданности, я дёрнулась и замолчала.
— Да. Я. — Он отвечал сухо, смотря чётко перед собой, словно
разговаривал не по телефону, а тет-а-тет. — Спасибо. — Я смотрела
на отчима во все глаза, пытаясь понять, относится ли этот звонок ко
мне, то есть, к моей маме, или нет. Но по его отстранённому взгляду
и холодному тону, так ничего и не поняла. Положив телефон обратно
на стол, он поднялся и отошёл к окну, повернувшись ко мне спиной. Я
сидела, как мышка, боясь пошевелиться.
— Это звонили из больницы. — Он говорил и смотрел в окно, как
будто кроме него здесь никого не было и он просто разговаривал сам
с собой. И, если бы я сейчас не находилась здесь, то ни за что бы
не поверила, что это говорит он. Голос изменился до неузнаваемости.
— Мне очень жаль.
— Жаль…. Почему? Что-то случилось? — мне было всего восемь лет.
Я плохо понимала, что происходит, но изо всех сил пыталась быть
сильной и взрослой, сдержанной и воспитанной, такой, какой хотела
видеть меня мама. Только мне впервые в жизни было так жутко страшно
и одиноко.
