- Отпустите, что вы делаете! Перестаньте!
- Отвали, а?
- Помогите, кто-нибудь!
Чёрт… долбанные наушники как всегда невовремя выпадают из
ушей. Или это у меня уши не правильные? Или все-таки вовремя? Если там реально нужна помощь?
- Пожалуйста, ну хватит! Господи, кто-нибудь, помогите!
Пробежку, увы, придется прервать.
Не могу же я пройти, вернее, пробежать мимо? Кто-то таким
милым, ангельским голосочком зовёт на помощь. И помощь, реал, нужна – это я
чувствую.
Бывает у меня иногда. Когда я знаю. Реал ЗНАЮ. Что вот
именно сейчас мне надо свернуть с дорожки, вклиниться в кусты, появиться
неожиданно и спасти бедного ягненка, который за каким-то хреном потащился в
парк вечером.
Сам над собой ржу. Ягнёнка!
Сентиментальный Коршун.
Ладно, к хренам, какую-то девчонку обижают, и кто бы там она
ни была, но ей надо помочь.
Первое, чему меня в жизни отец научил – девчонок обижать
нельзя. И я не я, если я это правило нарушу.
Полминуты и я уже на поляне. Еще довольно светло, так что
происходящее, вижу отлично.
Три малолетних бугая держат собаку. В метре от них на земле
сидит девчонка. Девушка. И ревет. И пытается опять звать на помощь.
- Эй, пацаны, чего шумим?
Голос у меня громкий, и низкий. Пугающий.
Правда, напугал я пока, только девчонку. Поэтому ей я
ободряюще подмигиваю, потом делаю шаг к мучителям.
Твою ж… шавка облезлая, тощая, на такую взглянуть больно, а
они…
- Помогите, пожалуйста, они её хотят…
Вижу я, что они хотят.
- Отпустили собаку, резво, а то я сейчас с вами сделаю то,
что вы с ней собирались.
- Попробуй, - нагло ухмыляется один из живодеров, высокий
дрищ.
- Не надо пробовать, надо делать. – не так часто я цитирую
великого Йоду, но изречением этим руководствуюсь всегда.
Поэтому раз, два, три… Три удара. И трое корчатся на земле.
Да, я отдаю себе отчет в том, что они меня на пару-тройку
лет моложе, и вырубить их особенно ничего не стоило, но все-равно
приосаниваюсь.
Рисуюсь, блин, перед куколкой, что ли?
Один из парней пытается встать.
- Еще хочешь? Полежи лучше, отдохни.
Больше они не пытаются ответить. Перевожу взгляд на ягненка.
Похожа ведь, правда. Глазищи огромные, маленькая, губы…губы красивые и дрожат.
- Собаку забирай и пошли, провожу.
Стоит, трясется. Вот блин…
Отвязываю собаку, тяну за собой на веревке, девчонку тоже
хватаю за локоть, вывожу обеих на дорожку, где закончилась моя обычная вечерняя
пробежка. Торможу под фонарем – сумерки уже спустились.
- Ну, что? Проводить вас? – киваю на трясущуюся у её
стройных ног шавку.
- Это не моя собака…
- Да? А чего заступалась тогда?
Смотрю удивленно, разглядываю её пытаясь вспомнить – где
видел. Что-то очень знакомое.
- А как? Она у них что-то стащила, кажется шаурму, они за
ней. Один пнул. Я сразу попросила не трогать. Сказала даже, что деньги им отдам
за еду… А они её… - носом хлюпает.
- Не реви, нормально все.
- Спасибо тебе, Стас…
Ого! Мы знакомы?
- Пожалуйста… - чёрт, неловко. Откуда? Я её точняк не знаю.
Не встречались сто пудов, я бы запомнил. Такие губы я бы не пропустил.
И ноги. Она невысокого роста. Обычно я на таких не обращаю
внимания, сам длинный и люблю тоже, чтобы девочка была высокая, а тут…
Кроха.
- Я пойду?
- Куда? То есть… прости я… ты меня по имени назвала, а я… мы
знакомы?
- Я учусь десятом «А», ну то есть уже в одиннадцатом.
Новенькая, только весной переехала. Меня зовут Селена.
- Стас. Ах да, ты в курсе. Селена, красивое имя.
И имя. И сама. Дурак ты, Коршун. Надо присматриваться к
девочкам, ниже метр семидесяти. Они оказывается просто огнище бывают.
- Провожу?
- Не стоит, мы и так тебя отвлекли.
По шуму, доносящемуся из кустов, понимаю – малолетние
живодеры решили выползать. Вижу, как Селена, снова дрожит, плечами
передергивает.
