– Сядь в машину! – рявкает мужчина и по сторонам косится.
Мы стоим в центре элитного района, и на нас уже смотрят с
любопытством. А я знаю, как его бесит, когда мы внимание
привлекаем, вернее, когда я его позорю на глазах важных шишек.
– Не сяду, возвращайся к своим бабам, – ровным тоном
проговариваю и продолжаю идти по тротуару, несмотря на то, что
орать в голос хочется от обиды, злости и ненависти.
– Юля, твою мать! – догоняет, больно за локоть хватает и резко
разворачивает к себе. – Что ты концерты устраиваешь?
– А что, боишься оказаться завтра на первых полосах жёлтых
газет? – усмехаюсь, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не
расплакаться.
Опять на те же грабли, сколько можно себя не уважать, верить в
то, что он изменится, полюбит, издеваться не будет. Сколько буду
терпеть и когда смогу избавиться от этой зависимости? От его
власти, которая подчиняет?
– Сядь в машину, и мы поговорим, – цедит сквозь зубы, в глаза
смотрит, гипнотизирует.
– Отпусти, – дрогнувшим голосом прошу. – Пожалуйста, – добавляю,
уже чувствуя влагу в уголках глаз. – Я устала от всего этого.
– Устала она, – шипит, хватает меня, закидывает на плечо на виду
у прохожих и выглядывающих в окно посетителей ресторана, откуда я
несколько минут назад выбежала.
– С ума сошёл? Отпусти меня немедленно! – требовательно кричу и
кулачками по каменной спине бью.
– Домой к себе отвезу, к кровати привяжу, и будешь отдыхать,
меня обслуживать, – проговаривает, пока к своей машине
возвращается.
– Ты не посмеешь, – взволновано произношу, не сомневаясь, что
он-то как раз и посмеет.
– Арсений Львович, помочь? – раздаётся голос охранника.
– Помогать надо было раньше, Вова, – рычит на мужчину. – Когда
она к ресторану приблизилась, тревогу надо было бить, – продолжает
отчитывать и меня на заднее сиденье этого танка-машины бросает. –
Какого хрена ты её не остановил, а? – поворачивается к Вове.
Я рвусь на улицу выйти, убежать, такси поймать и скрыться от
него. Ещё раз пленницей я не хочу оказаться. Но Сеня захлопывает
дверь перед моим носом и, вырвав из рук водителя ключи, блокирует
автомобиль.
– Где ты был, мать твою, я спрашиваю? – рявкает на бедного
мужчину, плевав на людей вокруг.
– Оставь его в покое, я с чёрного хода зашла! – кричу в
приоткрытое окно.
Сене много не надо, он может и уволить человека, дав пинка под
зад, и это в лучшем случае, в худшем он ему жизнь испортит и
оставит ни с чем.
– Ты вообще рот закрой! – тычет в меня пальцем сквозь стекло,
челюсть сжимает так, что желваки играют, и смотрит взбешённым
взглядом.
– Пошёл в задницу, – не сдаюсь я.
– Я пойду, будь уверена, – это не просто слова, это обещание,
которое он выполнит, без сомнения.
– Простите, Арсений Львович, – бурчит под нос охранник.
– На том свете прощения попросишь, – отмахивается от него. –
Стой здесь, на этом месте, – рукой указывает на ноги Вовы. – За ней
следишь, – ко мне поворачивается. – А сдвинешься, я тебе ноги
сломаю. Уяснил? – рявкает на потеху прохожим.
– Уяснил, – кивает мужчина.
– Без глупостей, Юля, ты и так уже провинилась, – предупреждающе
проговаривает и, развернувшись, возвращается в ресторан, где его
ждёт огненная рыжая шлюха с силиконовой грудью и надутыми
губами.
Он развлечётся с ней, как и планировал до того, как я ворвалась
в это заведение, пока я буду сидеть запертой в машине. Потом, как и
обещал, отвезёт к себе домой, привяжет к кровати и будет меня
сладко мучать. А я слезами буду давиться, мечтать разлюбить,
повернуть время вспять, не вестись на его флирт и ждать дня, когда
он меня отпустит. Насовсем.
Дня, когда Арсению Кузнецову надоест игрушка, и он выкинет её.
Потому что в этом весь он. Ему плевать на всех, на чувства других,
он как кот, который поймал мышку и играет с ней до того, как
сожрёт. Только меня он уже сожрал, вернее, попробовал на вкус и
выплюнул, решив растянуть удовольствие. Сломать меня, растоптать,
вытереть об меня ноги.
