Меня зовут Мила Воронцова, мне двадцать лет, и я студентка художественного факультета. Я учусь на втором курсе, живу в общежитии в крохотной комнате с одной соседкой, Аней, которая почти не бывает дома. Вечерами я рисую, стараясь не шуметь, а по утрам спешу в университет, хватая на ходу бутерброд и холодный кофе. Денег у меня немного – родители помогают, но мне приходится подрабатывать, чтобы хоть как-то сводить концы с концами.
Общежитие – старое, с облупившейся краской на стенах и вечно текущими кранами. На кухне часто не бывает чистых кастрюль, а в ванной – горячей воды. Но я привыкла. Это не самое худшее место, и здесь у меня есть хоть какая-то свобода. Книги, блокнот для зарисовок, краски – моя отдушина. Когда я рисую, то забываю обо всём: о сессии, о шумных соседях за стеной, даже о том, что иногда не хватает денег на нормальную еду.
Сегодня был обычный день. После пар я зашла в магазин, купила пачку макарон, хлеб, банку кофе и какое-то дешевое печенье. В общежитии было тихо – большинство соседей разошлись по своим делам. Я поставила чайник, решила сварить кофе, и, пока он закипал, достала тетрадь, в которой делала наброски для будущего дипломного проекта.
Телефон зазвонил в самый неподходящий момент. Я стояла у плиты, мешала кофе, стараясь не задеть старый чайник, в котором кипятилась вода. Громкий звон напугал меня, я вздрогнула, пролила немного на плиту и, чертыхнувшись, потянулась за мобильным.
– Алло? – машинально ответила я, не глядя на экран.
– Мила Воронцова? – голос был незнакомым, мужским, каким-то чересчур серьёзным.
– Да, это я…
– Мне жаль… ваши родители и брат попали в аварию. Родители погибли на месте, ваш брат сейчас в больнице.
Слова не сразу дошли до сознания. В голове пронеслось что-то бессвязное, руки ослабли, и телефон чуть не выпал из пальцев.
– Что? – едва смогла выдавить я.
– Я говорю, ваши родители… – голос в телефоне звучал сочувственно, но я уже не слушала.
Кофе пролился через край, пачкая столешницу, но это уже не имело значения. Я осела на пол, не в силах даже дышать. В груди разрастался панический ком, реальность словно расплывалась перед глазами.
– Брат? – пересохшими губами спросила я.
– Он жив. Но… – человек на том конце провёл короткую паузу. – Сильно пострадал. У него перелом позвоночника. Врачи делают всё возможное.
Я мчалась в больницу на такси, едва сдерживая рвущийся наружу крик. Как так? Только вчера мама звонила и спрашивала, как у меня дела. Отец ворчал в трубку, напоминая, чтобы я не забывала хорошо питаться. А младший брат, мой родной, мой любимый Артём, смеялся, говоря, что скоро приедет ко мне в гости.
И теперь их нет. Нет мамы с её тёплыми руками. Нет отца с его строгими, но любящими словами. Остался только Артём… и то, в каком состоянии?
Я влетела в больничное отделение, едва не сбив медсестру. В груди колотилось сердце, дыхание сбивалось.
– Где мой брат?! – задыхаясь, спросила я у первого встречного врача.
– Вы кто? – мужчина в белом халате нахмурился.
– Мила Воронцова! Артём Воронцов, он здесь! Где он?!
Врач на мгновение задумался, потом кивнул и повёл меня по коридору. Он шёл быстро, а я едва поспевала за ним.
– Он в тяжёлом состоянии, – заговорил врач. – Нам удалось стабилизировать его, но травмы серьёзные. Сейчас он под наблюдением.
– Он в сознании? – мой голос дрожал.
– Да. Но ослаблен. Пожалуйста, только недолго.
Меня провели в палату. Артём лежал на койке, бледный, с закрытыми глазами. Аппараты мерно пищали, фиксируя его дыхание. Сердце болезненно сжалось.
Я шагнула к нему, схватила за руку.
– Артём… – прошептала я, чувствуя, как слёзы жгут глаза. – Ты меня слышишь?
Он открыл глаза, взгляд был затуманенным.
