- Светличка-певичка, ты собираешься c нами к научно-практической
конференции готовиться? – спрашивает меня Прозорова.
Терпеть ее не могу. В каждой дыре затычка!
Мы сидим на перемене, остался последний урок – алгебра, и я,
наконец, свободна!
- Меня зовут, Света, если ты забыла! – шиплю я.
- Ну да, конечно. Так что?
- Мне на репетицию после школы, я не смогу!
- Ты же знаешь, что она потом на проект «Голос» пойдет и станет
знаменитой? На хрена ей твоя конференция? – хохочет Слава Богданов.
Высоченный, туповатый блондин с рыбьими глазами.
- Да, будешь у меня автограф просить, а я не дам! – гордо
вскидываю подбородок. Достали уже, ей Богу!
- Ой, больно мне нужен будет твой автограф!
- Вот увидишь, Богдашкин! Пройдет лет пять, вспомнишь мои
слова!
- Ха-ха-ха, мечтай! – наигранно смеется Прозорова.
Я сижу за партой, и обиженно пыхчу.
- Не обращай внимания, - шепчет мне моя подруга Мирка Завидова.
– Лера завидует тебе.
- Чему завидовать? – развожу руками. – Учусь я не очень хорошо,
если бы не участвовала в самодеятельности, вообще не знаю, как бы
вытянула. Красотой тоже не блещу.
- Зато ты талантливая и добрая!
Это чистая правда. Мама мне всегда говорит, что я стояла в
очереди за талантом, а ума мне практически не досталось. Меня, если
честно, это не сильно парит.
После окончания школы я собираюсь убраться из этой дыры. Я уже
год работаю после школы, помогаю в ресторане японской кухни
упаковывать заказы на самовывоз и доставку. Платят не так много, но
довольна. Я уже накопила на билет в один конец и две недели
проживания для поступления. Потом, надеюсь, мне дадут комнату в
общежитии, и тогда я запою. Реально!
Я мечтаю стать певицей лет с четырех. Когда впервые на садичном
утреннике спела сольно песню про Мурлыку. Мама мне сшила костюм с
кошачьими ушками и мягкими лапками, даже фотки где-то есть.
Я сама попросилась в музыкальную школу, которую закончила два
года назад по классу фортепиано. Разумеется, сольфеджио в начале
обучения чуть не убило во мне все желание. Преподаватель, Марина
Юрьевна была адской. Орала и била крышкой от пианино по пальцам,
так как я никак не могла понять техники постановки пальцев. Сейчас
я ей даже благодарна, она вымуштровала меня как надо. Осанка,
техника, местерство – все, благодаря ей.
Конечно, я еще пела в хоре, где преподавали академический вокал.
У меня большой диапазон, и обучение очень помогло развиться моим
голосовым связкам, но я мечтала блистать на эстраде, а не петь про
Волгу-матушку, степенно открывая рот. Академический и эстрадный
вокал различаются кардинально.
Волею судеб меня занесло в Дом детского творчества, куда я
ходила в кружок Кукольный театр с подружками. В очередной раз,
после отработки спектакля про Лисичку и Журавля, нас пригласили в
актовый зал. Там выступала местная шоу-группа «Шалуны». Они
занимались здесь же, и буквально покорили меня красными лаковыми
костюмами и песней про мафиози. Девчонки были старше меня года на
два.
После окончания концерта я пулей полетела к ним в студию, где
меня встретила Светлана Ивановна, моя полная тезка.
- Здрасьте! – заглянула я, оглядывая просторное помещение с
фортепиано около окна.
- Привет! – весело откликнулась она, с интересом меня
рассматривая.
- Я петь хочу. Можно к вам?
- Заходи, - улыбается и приглашает меня к инструменту. – Что
будешь петь?
- Черного кота! – храбро заявила я, подходя к черному лаковому
пианино.
Вспоминаю себя семилетнюю, и сама от себя в шоке. Наверное, не
каждая девочка придет без мамы и запишется в студию. В общем, меня
взяли. Причем я была самая мелкая. Студию организовали совсем
недавно, группа была набрана старше меня, и я первое время пела
сольные песни. В основном, русские народные. В кокошнике и
намазанными красной помадой щеками.
