- Где эта ошибочная
ветвь эволюции? – влетев в аудиторию, я,
практически, не сдерживала ту бурью, что кипела во мне.И
чтобы не получит срок по статье сто пятнадцать, любимого, мой,
кодекса, была просто образцовым цербером.
Студиозы, которые словно
тараканы, расползись по кабинету, тупыми минами смотрели на злую
меня. Ну да, сегодня, у меня, вообщем-то утро не заладилось,
но и это не показатель, чтобы так смотреть на меня.
– Васильев, мать твою за ногу,
выползай из-за парты, по-хорошему тебя прошу, пока!
Наверное, даже галерка прониклась
моей угрозой, ведь в аудитории повисла такая тишина, что слышно
было, как цокают излюбленные часики Петра Ивановича, бога римского
права и хозяина этих пенат. Который на данный момент вел беседу с
каким-то парнем, явно не из нашего потока.
- Грайа, что за явление в моих
владениях? – как всегда в своей манере, Петр Иванович, вальяжно
сидя в кресле, с интересом начал рассматривал меня.
Конечное, я его могу понять, вид у
меня тот еще был. Но кто был студентом, тот должен понят, как после
суток хочется спать. Плюс ко всему, специфика моей работы тоже
накладывает отпечаток на мой внешний вид, ведь я работаю барменом в
клубе. Можно подумать, ну что тут такого, работа, как работа. Я
конечное согласна, но клуб-то байкерский, и как говорится антураж
соответствующий. Кожаные леггенсы черного цвета, добротные ботинки,
под берцы, и свитшот, тоже черный с «миленьким» черепушкой в районе
груди. Правда свитер не мой, а конфискованный у Толика, моего
сменщика, поэтому он чуточку великоват, и открывает одно плечо. И в
это все, было всунуто мое несчастное тело в сто шестьдесят три
сантиметра роста и веса, а не, эту тайну, я унесу с собой в могилу.
Но не свою!
- Доброе время суток, Петр Иванович,
если только, оно может быть добрым, это самое утро! Конечное,
приношу свои извинения, что я немного экспроприирую ваше
драгоценное время, вот только произведу один из римских
законов з «Законы Двенадцати таблиц», и вы можете дальше вносить
своей непомерный вклад в образование нас, дикарей двадцатого
века.
Пакостно-одобрительные глаза
преподавателя дали мне зеленый свет, и я снова направила свой взор
на тело, которое пыталось сделать ноги из аудитории.
- А-ну стоять! Васильев, не гневи
Бога! – громко крикнула я, и внук ректора нашей богадельни замер у
дверей.
- Ведьма, тебе чего? – Невинно
похлопав своими длиннющими ресницами, этот переизбыток мышц и
гормонов, попытался своей фирменной обаяшкой, загипнотизировать
меня. Но тщетно, я не только не поддаюсь этому финту, но вообще не
догоняю животного трепета всей нашей женской половины альма-матери,
при виде этого экземпляра мужской части. – Ты, что себе позволяешь?
– Васильев решил включить режим нападения, видя, что его обаяние на
меня не черта не действует.
- Что я себе позволяю? – Всё, мое
спящие терпение проснулось и требовало мстю. С силой пнув переднюю
парту, за которой никто не сидел, а точнее никогда, я припечатала
парня к стене. Она, как раз пришлась в область ниже пояса, поэтому
тихий вой Васильева, точно свидетельствовал, что меня выслушаю до
конца. – Что я себе позволяю? Это, ты, ископаемое мезозоя, что СЕБЕ
позволяешь? Нет, я конечное, понимаю, что, родившись с золотой
ложкой в одном месте, может выкидывать фенты, и за это тебе ни фига
не будет! Но, я тебя спрашиваю, какого лешего, ты, мало того, что
не держишь своего другася в штанишках, так еще и треплом
оказываешься? А? Васильев! Вот скажи мне на какой шаманский бубен,
ты растрепал все Бугаю?
Перекошенная мина Васильева меня
убедила, что происшедшее не только правда, но и тот факт, что он,
этот Васильев, тоже не фига не подумал о последствиях своей
несдержанности словесного поноса. А точнее того факта, что
накануне, он, отдыхая в известных местах, растрепался моему
начальнику о том, что у Кати есть ребенок.
