«Привет. У меня всё под контролем! Не переживай, красавица».
В двадцатый раз перечитываю эти три предложения. Не могу
перестать улыбаться. По коже дрожь. Какая же я дура. Ничего
необычного ведь нет его словах. Но почему в них я так сильно его
чувствую?
Сентябрь. 1997 год.
Алиса.
В классе, как обычно, было весело и шумно. Ребята шутили,
девочки заливисто смеялись привлекая к себе внимание. У нас очень
хороший и дружный класс. Правда, я, в силу своего характера и
воспитания, старалась держаться отдельно от всех других.
Мои родители очень заботились о том, чтобы дать нам с сестрой
самое настоящее строгое осетинское воспитание. С раннего детства
они готовили нас быть идеальными женами для наших земляков. К своим
пятнадцати годам я умела готовить всё, начиная от традиционных
пирогов с разной начинкой, заканчивая лывжой* с бараниной.
*( прим. Лывжа - осетинское блюдо из тушеной баранины с
картошкой – нечто среднее между густым супом и жаркое.)
И хотя наше финансовое положение позволяло нам нанять и
домработницу и кухарку, все домашние дела делили мы с мамой и
сестрой на троих. Такой расклад ролей был приятен нашему папе, а
мама, как истинная кавказская жена, всегда пыталась ему
угодить.
Одевали нас дорого, но по меркам нынешней моды очень закрыто. Мы
с сестрой худые и высокие, поэтому носить платья я не любила.
Как-то не по фигуре они на мне смотрелись. В основном, я ходила в
широких длинных брюках, скрывающих худобу моих ног, и свободных
свитерах или кофтах. Сказать, что у меня есть немного комплексов по
поводу внешности, это значит не сказать ничего. Белая тонкая кожа,
большие черные глаза на очень узком и маленьком лице, в начальных
классах ребята называли меня совой. Но в одном, мне очень повезло,
не смотря на все недостатки, у меня очень длинные, прямые и густые
волосы каштанового цвета. Сколько себя помню, примерно раз в
полгода мама водила меня к парикмахеру освежить кончики волос, но
кардинально я не стригла их никогда. Этим объясняется длина ниже
пояса.
Шум в классе умолк, когда открылась дверь и вошли в кабинет
Елена Михайловна и трое новеньких ребят, а вместе с ними и
сквозняк, от которого по моей парте покатились две ручки. Одну из
них поймать мне не удалось, так она и потерялась где-то. О
мальчишках нам сообщили еще вчера на сборах после линейки. Нас
попросили принять ребят радушно и постараться с ними
подружиться.
Один из них перевелся к нам из какого-то города в Чечне, ведь
там сейчас очень неспокойно. Другой перешел из параллельного
класса, и, как я поняла, аргументом для этого стало его желание к
углубленному изучению алгебры и смежных ей наук. А про третьего
мальчика Елена Михайловна восторженно и даже с какими-то нотками
несказанного счастья и неверия, что его перевели именно в наш класс
и именно она будет удостоена честью его учить, говорила, что он
очень умный и экстерном перешел с шестого класса к нам в
восьмой.
Они вошли и встали напротив парт. Елена Михайловна начала их
представлять. Я сидела на первой парте среднего ряда, как подобает
отличнице. В тот момент, когда один из новеньких начал рассказывать
о себе, я как раз доставала укатившуюся под парту ручку. Подхватив
ее двумя пальцами, вылезла из под парты и встретилась с самыми
голубыми в мире глазами. Он смотрел на меня с легкой улыбкой, как
будто бы перед ним неуклюжий ребенок, а он взрослый, и разумеющий
таких вот, как я.
Я сразу поняла, что он не шестиклассник, экстерном закончивший
год, об этом мне говорил его высокий рост и слишком взрослый
взгляд. Он был явно старше нас на пару лет. В школе нашей я его
тоже не встречала. Поэтому маловероятно, что он мог бы быть
мальчишкой из параллельного класса. Школа у нас небольшая, и
практически все друг друга знают.
