Около пяти лет назад
– Ритка, ты сумасшедшая! – Возмущалась у меня под ухом подружка,
отвлекая своим причитанием от важного дела. – Да он же убьет тебя,
когда узнает, кто стоит за этим.
– Свет, не лезь. Нужно было раньше думать, прежде чем нести
моему отцу этот треклятый дневник, – кипя от злости точно чайник на
раскаленной плите, я с особым удовольствием одну за другой
прокалывала иголкой упаковки контрац*птивов.
Несмотря на еще довольно юный возраст, я знала, для чего нужны
эти штуки. И знала, как Андрей ими дорожит. Еще бы, постоянно носит
с собой в кармане. Оттого будет слаще моя месть.
– Это всего лишь безобидный дневник, – пыталась образумить меня
«всегда правильная» подруга. – А благодаря твоей шалости у Андрея
могут появиться дети.
– Разве это плохо? – Закончив нелегкое спецзадание, я схватила
Свету за руку и вместе с ней незаметно покинула комнату
девятнадцатилетнего парня. – Хотя ты права – это ужасно.
– Ну, вот. Пойдем обратно? Надо забрать их, – взмолилась
подруга.
Не обращая на нее внимания, я задумчиво продолжила:
– Такие особи, как он, не должны размножаться, – и разразилась
громким смехом.
– Да ну тебя! – Не поддержала Светка моего веселья.
– Ладно, не злись. Сегодня я отомстила ему за ВСЕ!
Не успели мы вернуться в мою комнату, как подруга принялась
отчитывать меня, гневно вышагивая вдоль комнаты. Точно командир на
заставе.
– Ты, вероятно, забыла, что он сделал с тобой в прошлый раз,
когда ты подмешала ему снотворное в чай и расписала все его лицо
черным маркером.
О, этого я никогда не забуду. Мстительный засранец подсунул мне
ночью в палатку искусственного паука, который спросонья вполне
смахивал на живого. И управлял этим чудищем с помощью пульта,
спрятавшись за деревом и посмеиваясь надо мной. В ту ночь от моего
истошного визга проснулся весь лагерь, без исключения. Так я еще и
осталась виноватой за нарушение тишины. А этот гад только что не
прыгал от радости. Как вспомню, так еще сильнее ненавижу его.
– Я помню все, что он сделал. И воздам ему за каждую мою
слезинку, – решительно сказала я, нахохлившись.
– Пока ты не остановишься, вы так и будете враждовать. Прекрати
уже эту войну.
– Я не сдамся, Света.
– А он и подавно. Ты же лучше меня знаешь, каким упертым может
быть Андрей. Он уже вырос, ты не можешь больше так шутить с
ним.
– Почему это? – Удивилась я.
Что изменилось? Он все такой же раздражающий грубиян, пусть и
возмужал, даже стал суровее. Признаться, меня иногда охватывал
неконтролируемый страх, когда он приходил в ярость от моих
проделок. Но я быстро приводила себя в чувства и продолжала
пакостить дальше.
– Потому что с возрастом такие шалости перестают быть невинными
и в итоге приводят к очень неоднозначным последствиям, – задумчивым
голосом произнесла она.
– К каким это последствиям? Не говори загадками.
Подруга тяжело вздохнула и, взглянув на меня, пораженно качнула
головой.
– Тебе только четырнадцать лет, так что твое недоумение вполне
логично. Поговорим, когда повзрослеешь.
Меня всегда раздражали разговоры с непременным затрагиванием
моего возраста. Взрослые считали себя намного умнее и
рассудительнее, но порой тоже вели себя, по меньшей мере, странно.
Зачем, к примеру, начинать тот разговор, который ты не можешь
довести до конца в силу юного возраста твоего собеседника? Где
здесь логика?
– Ну да, ты же у нас взрослая.
– Повзрослее тебя.
– Ты всего лишь на три года старше меня, так что это не
считается.
– Ладно, я больше не буду поднимать эту тему, но ты все же
запомни мои слова. Он терпит эти выходки только благодаря тому, что
ты для него еще ребенок. Наступит время, когда ты повзрослеешь, и
детские шалости перестанут быть таковыми. Тогда-то тебе и придется
столкнуться с последствиями, к которым ты не будешь готова.
