Когда в дверь постучали, Мария Александровна Фетль проверяла очередное сочинение, посвященное Дню матери. Под конец рабочего дня она устала от криков учеников и заперлась в своем кабинете, чтобы никого не слышать и ни с кем не разговаривать. Иногда это помогало. А если нет, она доставала из-под стола бутылек валерьянки и капала в стакан. Сегодняшний день не стал исключением. Она приняла лекарство сразу, как закончились уроки. Голова закружилась, шум в ушах унялся, и все вокруг заблагоухало в спокойных тонах.
Работы некоторых учеников она читала с удовольствием. Ей нравились сочинения на свободную тему, потому что в них скапливалось больше мыслей самих учеников, нежели содранных готовых текстов из интернета. К почеркам ребят она привыкла. Если стилистически сочинение было сконструировано грамотно, она пропускала орфографические ошибки. Конечно, она их видела! Просто не хотела терять мысль. Она читала дальше, до конца, потом выделяла пару незначительных ошибок и ставила оценку. Фетль считала, что если ученик пишет сам, большая часть его энергии уходит на то, чтобы родить идею, а не следить за орфографией. Поэтому на мелкие огрехи она опускала глаза.
Впрочем, детям она прощала не только непутевую грамотность. Если в школе случались проблемы, из ряда, как кто-то кого-то толкнул или побил, все тут же бежали к ней жаловаться. Мария Александровна разбирала скандал за скандалом, за что ее любили не только дети, но и их родители. Рабочий день казался ей сказкой, когда за окном темнело, а в ее кабинет никто не стучался, чтобы сообщить, как мальчики курили в туалете, а девочки хамили учителям.
Сегодня не случилось ни первого, ни второго, но в кабинет все-таки постучали. Фетль вздохнула, отложила тетрадь и пошла к двери. Сегодня она даже не пыталась предсказать, что случилось, и кто к ней пришел. Она устала до такой степени, что никого не хотела слушать. Открывая замок, завуч думала о последнем часе. Что бы ни случилось, она не задержится в школе ни на минуту. Проблемы все равно никуда не убегут, какой бы скоростью их решения она не обладала.
Но сегодня ее ждал сюрприз. Причем раскусила она его не сразу. Увидев на пороге кабинета мужчину с серым, как скала лицом, она почувствовала испуг. Почему-то это лицо мгновенно напомнило ей о неприятностях, и хотя мужчина еще не произнес ни единого слова, Фетль уже ощущала себя на помосте, где ей все время приходилось отчитываться, нежели что-то предлагать.
– Здравствуйте! – произнес он, не сдвигаясь с места.
Мужчина напомнил ей бродячего проповедника, который наставляет христиан на добрый путь, с той лишь разницей, что ничего доброго в нем она пока не видела. От него веяло холодом и суровостью, а его взгляд, словно сверлил в ней дыры.
Мария Александровна почувствовала себя голой и глупой одновременно. На всякий случай она незаметно поправила на себе блузку и пригласила мужчину в кабинет. Она подозревала, что он папа или дедушка одного из учеников школы. Пока Фетль шла к столу, на котором лежала кипа непроверенных сочинений, мужчина сделал ровно два шага от двери и остановился.
– Вы могли бы присесть, – она указала на ряд выставленных стульев.
– Благодарю, – проговорил мужчина, но не продвинулся вперед. – Я пришел к вам по очень важному делу.
– Да, конечно, – она сделала вид, что озадачена и слушает его так же, как свою директрису.
Фетль не стала упрашивать собеседника занять сидячее положение. По ее мнению, все мужчины делились на две категории: упрямые и бестолковые. К какой из вышеуказанных категорий относился странный джентльмен, она еще не знала. Глаза его не двигались, но их очевидное давление наводило на мысль, будто она была в чем-то виновата.
