Памяти моих дорогих матери и отца, которые показали мне истинное значение слов «любовь» и «сострадание».
Аманда Браун
Ведь разум – это тот же вольный выбор, сам по себе создать он может небеса в аду и ад в небесах.
Джон Мильтон. «Потерянный рай»
Amanda Brown
The Prison Doctor
* * *
All rights reserved.
Печатается с разрешения авторов и литературных агентств MBA Literary Agents Ltd., Louisa Pritchard Associates и Prava I Prevodi International Literary Agency.
Все права защищены. Любое использование материалов данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
© И. Д. Голыбина, перевод, 2019
© 2019 by Dr. Amanda Brown and Ruth Kelly
© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2019
Тюрьма Бронзфилд
Первое, что я услышала, были крики. Охранники бежали куда-то по коридору и вверх по металлической лестнице.
– Что случилось? – закричала и я, решив, что разразился бунт.
За пятнадцать лет работы тюремным врачом я успела повидать немало, но ответ поразил.
– Кто-то рожает! – выкрикнул один из охранников, а потом еще раз повторил то же самое в рацию. Он требовал вызвать подмогу, скорую, медсестер – весь медицинский персонал – в первый блок.
– Вот же черт!
Я побежала следом за другими. Грохот стоял такой, будто по лестнице поднималась целая армия. В воздухе витал запах переваренных овощей с обеда; насыщенный и въедливый, слегка сладковатый, он мешался с запахами пота и дешевого мыла.
Заключенные, заслышав наше приближение, принялись колотить в двери камер кулаками. Металл отчаянно грохотал.
Полдюжины офицеров столпилось у входа в маленькую камеру в самом конце коридора.
– Дорогу! – скомандовала я, протискиваясь между ними.
Столб света падал в камеру сквозь зарешеченное оконце. В углу, прячась в тени, стояла, трясясь всем телом, крошечная молоденькая женщина. Подол ее ночной рубашки был перепачкан кровью. На стенах тоже виднелись кровавые брызги – ярко-красные, словно граффити протеста. Казалось, она не осознает, где находится и кто она такая. Вьющиеся темные волосы липли к потному лбу и щекам.
Но где же ребенок?
Стараясь говорить спокойно, я сделала шаг вперед и попыталась с ней заговорить.
– Ничего, дорогая, все будет в порядке.
Но кто мог знать, что в действительности будет так? Скорее всего, заключенная была героиновой наркоманкой, сейчас на метадоне. Большинство содержащихся в первом блоке когда-то принимали наркотики.
Стук в двери стал еще громче. В воздухе разносились злобные выкрики и проклятия, добавляя ситуации напряжения и шума. Когда в тюрьме такое творится, создается впечатление, что от малейшей искры все здание взлетит на воздух.
Женщина начала кричать.
– Вытащите ее из меня! Вытащите ее из меня!
Видимо, она имела в виду плаценту, потому что в камере, частично спрятанная под кроватью, в луже крови прямо на тюремном полу, лежала новорожденная девочка. Я огляделась по сторонам, пытаясь отыскать, во что ее завернуть. Пуповина была оборвана, похоже, самой матерью. Малышка выглядела такой крошечной, что, скорее всего, родилась задолго до срока. Вот только жива ли она? Эта бедная, бедная крошка, жи…
К моему гигантскому облегчению, девочка вдруг заплакала.
– У кого-нибудь найдется чистое полотенце? – спросила я.
– Держите, док.
Бетти, охранница, протянула мне единственный чистый предмет, который сумела обнаружить – синюю простыню с кровати.
Я взяла малютку на руки, завернула в тюремную простыню и прижала к себе, изо всех сил стараясь согреть ее хрупкое тельце. Да, нелегок был ее путь в этот мир! Приютившись у меня на груди, она постепенно перестала плакать.
Я окинула взглядом коридор, надеясь увидеть торопящихся врачей скорой помощи. И мать, и младенца требовалось срочно перевезти в госпиталь. Женщина явно потеряла много крови, а поскольку плацента до сих пор не вышла, у нее могло развиться послеродовое кровотечение – одна из основных причин материнской смертности.
